Неподалеку от африканцев находился Фогс в компании с несколькими миротворцами. Они были довольно расслабленны и спокойны, однако оружие придавало им достаточно грозный вид. Вели беседу на немецком языке, по всей видимости, упоминая что-то очень смешное, поскольку то и дело их громкий смех раскатами разносился по всей палубе. Резкая и грубая для уха Стенина немецкая речь приводила офицера в состояние смутного волнения. Он никогда не любил немецкий язык, считая его неблагозвучным.
Голова кавторанга была готова лопнуть от слишком быстрой смены событий. Он уже ничего не мог понять. Ему срочно нужны были какие-нибудь объяснения. Все происходящее в последние несколько часов напоминало офицеру кошмарный сон. Он бы, кажется, все отдал за то, чтобы сейчас проснуться. Но, к огромному сожалению, это было невозможно – реальность все более угнетала его и железной хваткой душила за горло. Окинув взглядом палубу и оценив ситуацию, он пришел к выводу, что разумнее всего поговорить с Фогсом, поскольку тот был миротворцем, к тому же, как понял Стенин, явно занимающим не последнее место в военной иерархии. Собравшись с мыслями, кавторанг подошел к военному и отчеканил командным голосом: «В чем дело? Что тут происходит?»
Фогс спокойно посмотрел на россиянина, затем его лицо расплылось в улыбке, больше похожей на оскал, и он произнес с какой-то медлительностью, явно несвойственной немцам:
– Все в порядке. У вас не должно быть причин для беспокойства.
Стенин в свою очередь натянуто улыбнулся и про себя подумал: «Надо же, как заговорили! А то, что всю команду отправили в океан в какой-то кастрюле? Плюс ко всему на паруснике полно африканцев, да и миротворцы явно не пытаются освободить судно. Это у них и есть порядок? Да черт бы их всех побрал...» Тут поток его мыслей был прерван миротворцем, продолжившим говорить:
– А вы правильно повели себя, не оказывая сопротивления пиратам. Я думаю, что вы отличный командир, – теперь голос Фогса был уже более серьезным, но с нотками какой-то непонятной иронии.
После этих слов кавторангу стало совершенно очевидно, что миротворцы с пиратами заодно, однако его мозг категорически отказывался понять: зачем?
Немец оглядывался по сторонам, затем взгляд его застыл в одной точке, он сосредоточился и произнес:
– Никак не могу понять, кто же мог открыть кингстоны? Кому это нужно?
Эти слова его были сказаны куда-то в пустоту. После этого Фогс встряхнул головой, поправил беретку на голове и резким шагом двинулся в сторону миротворцев. Кавторанг растерянно опустил голову и уставился на собственные ботинки. Он осознал, что на судне творится какая-то чертовщина и никто никаких объяснений дать не может, а точнее, просто не желает. Его мозг лихорадочно соображал, какие действия предпринять. Но единственным решением, к которому пришел кавторанг, было ждать, пока что-нибудь прояснится.