Она снова остановилась — теперь уже вода плескалась с обеих сторон пирса. Она подумала, что врачи в поликлиниках, возможно, слишком часто слышали о болезненных менструациях. С таким же успехом она могла прийти к доктору и сказать: «Пропишите мне таблетки. Я собираюсь трахнуться». Она ведь была совершеннолетней. Почему она должна стыдиться? Франни взглянула на спину Джесса и вздохнула. Потому что стыдливость и застенчивость должны быть стилем жизни. Она пошла дальше.
В любом случае таблетки не помогли. Кто-то из контролеров на фабрике, выпускающей контрацептивы, клевал носом на работе. Возможно, это, или же она забыла принять вечером таблетку, а потом даже не вспомнила об этом.
Она тихонько подошла к молодому человеку и нежно положила руки ему на плечи. Джесс, державший камешки в левой руке, а правой швырявший их в матушку-Атлантику, вскрикнул и вскочил на ноги. Галька посыпалась дождем, и Джесс чуть не столкнул Франни в воду. Да и сам он чуть не нырнул туда ласточкой. Франни как-то беспомощно захихикала, пятясь назад и прикрывая рот ладонями, когда он разъяренно повернулся — великолепно сложенный черноволосый молодой мужчина в очках в золотой оправе, с правильными чертами лица, которые, к постоянному неудовольствию Джесса, никогда не отражали его чувства.
— Ты напугала меня до смерти! — заорал он.
— О Джесс! — хихикнула она, — О Джесс, извини, но это было так забавно, правда.
— Мы чуть не упали в воду, — обиженно пробормотал он, делая к ней шаг.
Франни отступила назад, чтобы увеличить расстояние между ними, споткнулась о камень и упала. Челюсти ее щелкнули — о какая боль! — смех смолк, как бы отрезанный ножом. Сам факт внезапной тишины — ты выключил меня, я радио — показался смешнее всего, и Франни снова засмеялась, несмотря на то что язык сильно щемило и от боли слезы наворачивались на глаза.
— С тобой все в порядке, Франни? — Он заботливо присел перед ней на колени.
«Я действительно люблю его, — с облегчением подумала она — Это очень хорошо».
— Ты что-нибудь поранила, Франни?
— Только свою гордость, — ответила она, позволяя ему помочь ей встать, — И немного язык. Видишь? — Она высунула язык, ожидая получить в награду улыбку, но Джесс нахмурился.
— Господи, Фран, у тебя идет кровь, — Он достал носовой платок из заднего кармана брюк и с сомнением оглядел его. Потом сунул платок обратно.
Она представила, как они, взявшись за руки, возвращаются к стоянке машин — юные влюбленные под лучами летнего солнца, и у нее во рту торчит его носовой платок. Она машет рукой улыбающемуся, добродушному служителю и говорит: «А фот и я, Гаш». Она снова рассмеялась, не обращая внимания на боль и тошнотворный привкус крови во рту.