Но паника все равно начнется. Шила в мешке не утаишь. Свидетелями последней агонии Василеостровской станут умирающие от недостатка света морковь, капуста и прочие овощи. Считая, половина рациона накрылась, а это почти все витамины. Цинга. Голод.
Катастрофа.
Теперь понятно, куда исчез Сазонов. Вернее, непонятно. Где он теперь? Если погоня была удачной, то где дизель?
Мой автомат разобран», — вспомнил Иван некстати.
Вокруг диггера кипела работа. Люди входили и выходили, изображая бурную деятельность. Забегали как тараканы.
— Смотрите! — сказали сзади.
— Что там? Что?
В дизельную набились станционные менты. Каста, блин. Развели суету сует… Работнички. «Проколы системы охраны!» «Черт! Надо же!» Голоса сливались в невнятный угрожающий гул. Иван стоял у стены, локоть слегка отставил, чтобы не задеть поврежденные ребра. В левом боку медленно пульсировала боль.
Конечно, это не его дело. Люди Ивана — это разведчики, диггеры, ориентированные на заброску в зону врага (будь то чужая станция, или разрушенный город наверху), им порядок наводить не с руки. И выяснять, кто прокололся с охраной дизельной (и станции, получается, тоже) — не их забота.
— Смотрите! — повторили сзади. Иван, все еще погруженный в свои думы, обернулся. В углу комнаты стоял мент. Заметив, что Иван смотрит, он присел на корточки и откинул брезент. Даже отсюда было видно, что на полу перед ним рисунок. Иван встал и на невыспавшихся, больных ногах прошел через комнату. Увидел рисунок и озадачился.
— Командир! — окликнули его.
Иван кивнул, глядя на знак. Чтобы это значило?
— У вас тоже народное творчество? — спросил он.
— Как? — Кузнецов опешил. — Н-нет. У нас вообще-то человека убили.
Иван медленно повернулся, посмотрел на Кузнецова:
— Шутишь?
* * *
Человек лежал на голом полу, безвольно откинув голову. На лице застыло знакомое Ивану выражение «я що, крайний?», такое же он наблюдал на этом лице несколько часов назад. В виске Ефиминюка было аккуратное точечное отверстие. Один-единственный потек крови…
— Пришли его сменить, а тут такое, — дружинник махнул рукой. — Эх, люди…
Иван присел и посмотрел внимательно. Из виска Ефиминюка (не ста вить психов в дозоры!) торчала едва заметная при таком свете металлическая полоска.
— Чем это его?
— Спицей, — сказал Иван. — Удар с близкого расстояния, сильный, причем он удара явно не ожидал. Свой?
— Да кто его знает, кто у него свой, — в сердцах ответил Солоха, диггер из Ивановой команды, который сегодня был дежурным по станции. — У него ж вечно все было не как у людей. Я вот все не врублюсь, чего они пулемет не взяли?