— Волков бояться…
— Прекратить разговоры! К машине!
Серые глаза Кузавиниса смотрели на командира с выражением спокойного ожидания. А ведь волнуется, наверное, не меньше самого Тухватуллина. Шутка ли — толкать по мерзлым кочкам многотонную машину. Один неосторожный рывок — и хрустнут бревна, как спички, или вырвутся из петель — начинай всё сначала.
— Двигайтесь, Донатас! — назвал лейтенант механика-водителя по имени, и тот, прежде чем закрыть люк, улыбнулся: всё, мол, будет в порядке, товарищ лейтенант — не такие дела делали с вами…
Тухватуллин смотрел, как напрягались гусеничные ленты танка, и, казалось, слышал в нарастающем реве двигателя жалобный хруст дерева, но танк двинулся с места плавно, и так же плавно сдвинулся тягач. Молодец, Кузавинис!..
Взрыв прогремел сразу, едва первый трак тягача ступил на край минного поля. Он был негромок, взрыв условной мины, но Тухватуллин заметил, как вздрогнули стоящие рядом танкисты.
— Одна гусеница долой, — произнес кто-то.
Да, гусеница долой, но у тягача оставались катки, они по-прежнему давили мерзлый суглинок, прокладывая безопасную колею для танка.
Ещё вспышка — брызги мерзлой земли… Ещё… Танк с «тралом» удалялся, и земля под гусеницами теперь помалкивала.
— Всё!..
Из седой придорожной травы прыгнула черная длиннохвостая кобра, и на броне тягача, как раз против отделения управления, блеснула сухая гремучая молния.
— Видели, Ковалев? — спросил лейтенант. — Такая прыгающая штука хуже фугаса.
Танк-тральщик был уже далеко, и сержант-сапер доложил по радио: минное поле кончилось.
— По местам! — распорядился Тухватуллин. — И передайте всем механикам-водителям: если кто-нибудь съедет за протраленную колею хоть на сантиметр — выведу из строя и оставлю загорать здесь до конца учения.
Когда заминированная полоса осталась позади, Тухватуллин посмотрел на часы. Рота потеряла двадцать минут…
Сколько же идущий навстречу «противник» потратит на переправу через реку?.. А переправа ему предстоит — ведь река огибает гряду с той стороны, и мосты, разумеется, давно разрушены. Руководитель учения непременно об этом напомнит Ершову…
Гряда надвигалась, серая и безжизненная, уже отчетливо просматривался распадок, в котором терялась дорога. Сейчас в него вползал маленький темный жучок — дозорный танк. Тухватуллин придержал роту. Пока дозор не пройдет гряду насквозь и не осмотрит ближние к дороге сопки, он решил не втягиваться в распадок. То ли обострилось чувство тревоги, то ли заговорила та расчетливая осторожность, что заставляет опытного командира сделать всё возможное ради безопасности подразделения.