— Это мы предлагаем вам сдаться! — раздался из танка ответ командира машины. — Мы окружили вас в Сталинграде, подождите — скоро окружим и в Берлине!
Враги подожгли машину, и тогда из дыма и пламени зазвучала песня. Два отважных воина, два коммуниста пели «Интернационал». Взятые в плен фашисты рассказывали об этом с дрожью в голосе, их скудный разум не мог постигнуть силы духа и мужества советских бойцов.
Лица многих, очень многих людей, о которых только слышал, видятся мне в минуту торжественного вручения гвардейского знамени. Кажется, я готов раздать жизнь свою по минуте, только чтобы они, не дожившие до нынешнего праздника, встали из братских могил и разделили с нами общее торжество, — ведь оно принадлежит им по праву. И те бойцы моего родного 55-го гвардейского танкового полка, что под Прохоровкой, у совхоза «Комсомолец», остановили «тигры», «пантеры» и «фердинанды» эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер». И взвод противотанковых ружей из нашей бригады во главе со старшим лейтенантом К. Т. Поздеевым, который погиб там же, под Прохоровкой, приняв на себя удар двадцати трех вражеских танков и мотопехоты. Четырнадцать их было, наших славных ребят, вооруженных четырьмя бронебойками, автоматами и гранатами. Но они не зря именовались гвардейцами. Одиннадцать сожженных танков, десятки убитых автоматчиков — такой ценой заплатил враг за гибель гвардейцев. И встали бы здесь лейтенанты Н. П. Новак и С. М. Чикамадзе, чьи экипажи за день до боя у Прохоровки, когда совершался перелом в великой битве на Огненной дуге, уничтожили двенадцать фашистских танков. В тот день рота Новикова обратила в металлолом двадцать восемь вражеских боевых машин.
Все, все до единого пусть встали бы здесь герои нашего корпуса и нашей бригады — герои Сталинграда. Огненной дуги и Днепра, а среди них мой первый фронтовой командир гвардии лейтенант Титский, которого тогда, в час похорон у днепровского берега, мне так хотелось осыпать цветами…
Невозможно.
Но почему невозможно?! Я вижу их живые лица, я словно смотрю сейчас их глазами — или моими глазами смотрят они? И вместе со мной переживают этот миг, когда командир бригады принимает из рук командира корпуса гвардейское знамя.
Делом живы люди на земле. Но разве умрет их дело в памяти живых, в памяти спасенной ими Родины, в памяти народа! Вот она, их бессмертная жизнь, вот оно, их бессмертное дело, — в этом алом знамени с образом великого вождя революции. Оно становится совестью, честью и славой для тысяч бойцов, объединенных в монолитную силу под знаменем 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса, под знаменами его гвардейских частей. Павшие однополчане пойдут с нами под этим знаменем и дальше — до самой Победы. И после Победы они останутся в своем великом народе — его совестью, вечной славой и гордостью. От их незримого присутствия мы тысячекратно сильнее.