К утру огромная копия рисунка великана была готова. Сверху донизу она равнялась
пятистам футам, из стороны в сторону — тремстам. Светло-коричневые линии рисунка резко
контрастировали с темной каменистой шкурой равнины, из-за чего массивное изображение
выглядело воистину величественно.
Мужчины еле держались на ногах. Солнце взошло недавно, но уже палило вовсю, отнимало у них последние силы, высасывало остатки влаги из тел. С каждой каплей крови, вытекавшей из израненных рук, жизнь покидала их. Каждый знал, что его дни закончатся
здесь, в пустыне, но индейцы перебарывали желание бежать. Они верили, что богочеловек
вознаградит их за усердную службу.
Мужчины сбились в кучку и кое-как побрели к вершине своего рисунка, где их ждал
великан.
Он стоял рядом с глубокой ямой, которую вырыл у подножия большого камня, где с
двух сторон сходились линии рисунка. Гигант занес над ямой мешок, из которого на ее дно
все еще сочилась кровь. Там она тут же высыхала и превращалась в пепел. Мужчины стали
негромко бормотать что-то насчет странного колдовства, из-за которого такое происходило, но никто из них не двинулся с места — и от усталости, и из-за желания увидеть, что же будет
дальше. Богочеловек отпустил рогожу, та рухнула в яму и упала на лужицу крови, превратившуюся в пепел.
Мешок ударился о горячую, сухую землю и начал извиваться, сперва бешено, потом
все медленнее. Когда влажная кровь на рогоже высохла, движение совсем прекратилось.
Индейцы затаив дыхание ждали, что будет теперь. Когда богочеловек поднял руку и
указал в яму, ужас сковал измученные тела мужчин. Знай они свою судьбу, ни один из них
не пошел бы за великаном, не стал бы помогать ему рисовать на земле. Глаза туземцев
наполнились испугом и отчаянием, но великан крепко сжал в руке дубинку, и они поняли, что бежать бесполезно. Никому из них не было суждено уйти за пределы рисунка, не
получив удара.
Великан снова указал на яму. На этот раз мужчины повиновались и покорно
спустились в нее. Ноги у них подгибались, руки дрожали. Они ждали, что произойдет.
Великан сделал глоток из бурдюка, притороченного к поясу. Последние капли черной
жидкости упали на его язык. Он сглотнул их и посмотрел на людей, стоявших в яме. Его тело
будто обрело еще большую силу, но на лице отразилось сожаление. Правда, это выражение
лишь на миг задержалось в глазах великана и сменилось прежней решимостью.
В первый раз за все это время он заговорил. От звука его голоса зашевелился песок на