Но Ариэлла лишь крепче прижалась к Нату, а упрямая Оливия насмешливо покачала головой.
— Как ты думаешь, Сел попадет после смерти в рай или в ад? — заговорщицким шепотом, предназначенным лишь для ушей валькирии, тихонько спросил Конрад.
— Умные девочки попадают туда, куда сами захотят! — воительница с радостью повторила фразу, уже как-то мелькавшую в ее голове. — И не обольщайся, волчара, вам с ней все равно не по пути…
— А куда хочешь ты? — не отставал прилипчивый, будто банный лист, оборотень.
— Добраться бы до чистилища, а там к теплу, к людям… — шаловливо подмигнула ангелица. — Да боюсь, тебя и туда не примут.
— Злая, ехидная, въедливая… — Конрад старательно перечислял сомнительные «достоинства» валькирии. — Слушай, Оливия, ты хотя бы после полуночи в женщину превращаешься?
— Это как? — Она иронично прищурила правый глаз. — Ездить на тыкве, запряженной крысами, и надевать на ноги хрустальные салатницы?
— Проявлять нежность, открытость, дружелюбие, — терпеливо поправил фон Майер.
— Щаз-з-з, размечтался! — воительница издала долгий глумливый свист. — Удовольствий захотел? Ну тогда учти: за удовольствие всегда нужно платить, иначе оно обидится и уйдет.
— Ну и зараза же ты, Лив! — хмуро парировал оборотень, в глубине души согласный с ее правотой относительно себя и чистилища и поэтому весьма опечаленный столь нелицеприятной перспективой. — Отнюдь не подарок!
— Так ведь и ты не именинник! — гордо отмахнулась воительница.
Иерей Григорий оказался лихим водителем, а петляющая по полям дорога, согласно карте должная привести путешественников к замку Чейт, уже многие годы пребывала в крайне плачевном состоянии, изобилуя вывороченными камнями, глубокими рытвинами и колдобинами. Грузовик нещадно трясло и бросало из стороны в сторону, а из его кузова периодически долетали жалобные вопли Ната и Ариэллы, причудливо разбавленные беззастенчивой бранью циничной Оливии. Наконец на горизонте показался высокий холм, на вершине которого красовались древние развалины, оставшиеся от некогда прекрасного замка, безраздельно господствующего над окрестными деревушками, ныне покинутыми и обезлюдевшими. Серые руины казались абсолютно неживыми, окутанными аурой забвения и мирно спящими под толстыми снеговыми шапками.
«Зачем мы сюда прибыли? Реально ли здесь что-то найти? — пессимистично перебирал догадки Конрад, внимательно разглядывая остатки крепостной стены с узкими бойницами для стрельбы из лука и арбалета. — Да и разве может «Божий Завет» храниться в столь неприглядном месте?» Его взгляд оценивающе скользил по обледенелым склонам холма, проникал в разломы стены и даже засек какие-то уродливые фрагменты, в которых вервольф с содроганием опознал статую Пречистой Богородицы. А еще он явственно ощутил огромную силу темной магии, плотным покрывалом укрывающей развалины Чейта.