Мы подошли к слегка ободранной створке и потопали вверх по узкой лестнице.
– Странная архитектура у здания, – пропыхтела я, миновав пару пролетов.
– Я встречал подобные, – сказал Роман, – небось тут раньше были коммуналки, их расселили, сделали ресторацию и офис по путешествиям. Дом стоит в хорошем месте, недалеко от метро. С четырех этажей жильцы уехали, а на пятом засопротивлялись и остались. Не знаю, как владельцы бизнеса с законами разобрались, но, видно, достигли консенсуса и с государством, и с гражданами. Сделали непокорным собственникам отдельный вход, и все живут счастливо. Может, этих, с пятого, бесплатно кормят в харчевне или на халяву в Турцию возят!
– Сомневаюсь, что простым людям так повезло, – пробурчала я.
– Тут всего две квартиры, – отметил Роман, когда мы наконец-то вползли на самый верх.
Я молча нажала на звонок, над которым белела табличка с цифрой «8».
Дверь открыла девочка лет тринадцати, беспрестанно шмыгающая носом. Ее горло было замотано шарфом.
– Здрассти! – сказала она. – Опять из дэзика пришли! А мамы нет! Она на работе.
– Может, подскажешь ее телефон? – попросил Роман. – Служебный или мобильный?
– Маме это не понравится, – уперлась девочка.
– А как тебя зовут? – спросила я.
– Тетя, вы педофил? – начала дурачиться она. – Сейчас предложите купить мне Барби?
Со стороны лестницы послышались звук шагов и сердитый женский голос:
– Так я и знала! Стоит на службу уехать, как ты безобразничать начинаешь. Тебе не стыдно? Мать из-за тебя отпрашивается с работы, а ты! Немедленно убирайся со сквозняка. Сто раз сказано, не стой на холоде! Вот не аттестуют по математике, оставят на второй год, попляшешь у меня! Кто вы?
Роман достал удостоверение и показал его разгневанной тетке.
– Милиция? – ахнула та и указала рукой в сторону длинного коридора. – Идите на кухню.
– Эй, обувь снимите, иначе мне полы мыть придется, – нагло заявила девочка.
– Мы не из ДЭЗа, – сурово сказал Роман.
– Ну и что? – заморгала она. – Да хоть из администрации президента! Подошвы-то грязные!
Я покорно скинула туфли, Воронин сбросил ботинки, и мы в сопровождении девочки добрались до уютного помещения с кокетливыми бело-красными занавесками. Хозяйка шла следом, приговаривая:
– Теперь что? Час от часу не легче! Татьяна! Чего ты натворила? И когда успела? Две недели дома сидит в соплях! На улицу не пускаем! Или ты потихоньку удираешь, пока взрослые на работе? Ну, погоди! Меня зовут Лидия, я мать Тани, что произошло?
Я покосилась на Воронина, тот сосредоточенно рассматривал фарфоровые фигурки, стоявшие на самом верху кухонных шкафчиков. Роман явно решил свалить на меня самую трудную часть беседы.