Эх, товарищ полковник, товарищ полковник. Кажется вы погорячились, послав ко мне на встречу Буряка — кажется вы не дооценили меня — не такой уж я валенок! Ну, а что же мне делать теперь? Я уже не был таким пуганым идиотом, как в то время, когда майор первый раз привез меня к себе под благим предлогом спасенья моей жизни. Да, кстати, а какую роль во всем этом раскладе играет майор? С кем он — с полковником или со мной? Можно ли на него рассчитывать?
У меня было еще несколько метров в запасе — прежде, чем я дойду до его дома — и за эти краткие мгновенья мне надо было решить — могу я доверить этому человеку или нет. Ибо один, без его помощи, я вряд ли мог рассчитывать вырваться из западни.
Я вспомнил все — все наши встречи с майором, наши уверения в дружбе, его ежедневную, трогательную заботу обо мне, его привязанность. Его преданность Впрочем, ведь и я отвечал ему тем же. Что ж — двум смертям не бывать, а одной не миновать — и я решил, что майор, скорее всего, не в полковничьей команде Он просто сам по себе, и я могу и должен ему довериться Одним из решающих аргументов в этом решении было то, что за все время моего знакомства с майором я не заметил даже намека на роскошь в его укладе жизни — он жил строго на свою зарплату, иногда залезал в долги, если надо быта что-то солидное купить. Потом с радостью отдавал с получки то, что одолжил — нет, если бы он был замазан в полковничьих делах, то тот бы отстегивал ему что-то на карман. А майор не был настолько жаден или скрытен, чтобы я не увидел у него некоторого излишка средств. Наоборот. Порой он тратил на нашу с ним совместную жизнь даже больше, чем того требовалось — настолько ему было радостно сделать что-то приятное для меня. Итак — майор — моя ставка в этой игре, и я уже без колебаний распахнул дверь его подъезда.
Едва я нажал кнопку звонка, как дверь распахнулась. Майор стоял на пороге, с укоризной глядя на меня:
— Тима, уже четвертый час, что-то случилось? — спросил он с тревогой в голосе.
— Да нет, Вадя, не волнуйся, просто задержался с ребятами, у Виктора был день рождения и я никак не мог уйти раньше, — я вошел в прихожую и начал стряхивать с себя ботинки.
Но мои слова майора вовсе не успокоили:
— Тима. А что это за одежда, откуда ты ее взял? — он с удивлением смотрел на мои новенькие брючки и пуловер, подаренные мне Кевином.
— Послушай, старик, ну ты же знаешь, у меня кое-какие деньжата водятся, вот захотелось прибарахлиться, ведь скоро же на гражданку — надо бы запастись чем-то, а что, тебе не нравится? — наивно спросил я его, а сам в это время нашел клочок бумаги, валявшийся на полочке у телефона и быстро карандашом нацарапал: «Не удивляйся, говори со мной как ни в чем не бывало, твоя квартира прослушивается», и внезапно, резко развернувшись, схватил майора в объятия.