Я открыл калитку и по тропинке прошел к дому. Дверь была, как обычно, не заперта, я легко распахнул ее и застыл на пороге — мать сидела на своей кровати, накрытой праздничным покрывалом, вся какая-то торжественная и нарядная, в чистенькой белой косыночке, повязанной на голову, в красном цветастом сарафане и белой отглаженной блузочке. Сидела так спокойно и умиротворенно — как будто так и просидела все долгие годы моего отсутствия, положив на колени ладошками вниз свои натруженные руки. Конечно, она постарела, немного поправилась, но при этом как-то опала кожа ни лице, еще глубже запали глаза, но все так же, по-прежнему, они светились энергией и особенной, присущей только моей матери, жизненной силой.
Она повернула голову на скрип входной двери, глянула на меня и сказала просто так, словно ничего особенного не произошло, просто и тепло:
— Тимка приехал.
Потом встала, метнулась ко мне, обхватила за плечи и запричитала в голос:
— Тимка, Тимошенька. Сыночек. Я ведь ждала тебя, я знала…
Я гладил мать по спине и никак не мог понять, как же это она знала, откуда знала, что именно сегодня я приеду. Ведь еще два дня назад я и сам этого не знал.
Оторвавшись от меня, мать сказала, словно угадав мои мысли:
— Конечно знала, сыночек. Я же все чувствую, на то я и мать, сон я давеча видела, как будто гуляю я с тобой, маленьким, по полю, а рожь спелая такая, налитая, и колышется так на ветру… Все колышется, и вдруг оттуда как выпрыгнет воробей — и ты вдруг испугался, прижался ко мне — вот прям как сейчас — ну я и поняла — это знак, скоро ты и приедешь Видишь — в горнице прибрала, сама нарядилась — а ты тут как тут.
Мать говорила со мной так легко, словно и не было тех долгих лет моего отсутствия Наконец она немного успокоилась, снова села на свою кровать и сказала:
— Ну, рассказывай.
Я поглядел на нее, покачал головой:
— Может, сперва самовар вскипятишь, я ведь тебе и гостинцев привез, — я полез в сумку и начал доставать оттуда всякие шоколадные конфеты в блестящих импортных упаковках, коробочку с духами, платок шелковый на голову.
Когда я собирался, то и понятия не имел, застану ли мать в живых, как она тут, да и времени у меня было немного на сборы — все решилась как-то в один миг. Ну, вот я и пробежался по московским супермаркетам и схватил то, что, как мне казалось, всегда можно достать из сумки в виде гостинца. Хоть матери, хоть соседям.
— Спасибо, Тимочка, — ласково ответила мать, — да самовар-то, наверное, еще горячий — он все там же стоит Хочешь чайку — так и налей себе, ты ж не в гостях, а дома. Ну и будь хозяином.