Конгрессмен взглянул на меня, затем — на жену.
— Где Спрингфилд?
— Ушел вниз, — ответила Элспет. — Проверить, как там дела.
Сэнсом вновь перевел взгляд на меня:
— Я смотрю, вы не сдаетесь.
— Никогда. У вас найдется десять минут?
— Даю вам пять.
— Кофе нальете?
— Вы зря теряете время.
— У нас уйма времени. В любом случае больше, чем пять минут. Вам еще надо зашнуровать ботинки и надеть пиджак. Сколько на это уйдет?
Сэнсом подошел к стойке бара, налил чашку кофе и протянул мне.
— Ближе к делу.
— Вы знали Сьюзан Марк? — спросил я.
Он покачал головой:
— Никогда не слышал о ней до вчерашнего вечера.
Я следил за его глазами. Конгрессмен не лгал.
— Почему, как вы думаете, обычного клерка из УЧР заставили проверять ваше досье?
— Значит, в этом все дело?
— Наиболее правдоподобная версия.
— Понятия не имею. УЧР — это ведь новый PERSCOM? Что у них там? Даты и цифры. Моя жизнь и так всеобщее достояние.
— Кроме операций «Дельты». Они были секретными.
В номере стало тихо.
— Откуда вам это известно?
— У вас четыре высших награды. Вы не уточняете, за что.
— Чертова книга, — недовольно буркнул Сэнсом. — Медали на открытом учете. Не мог же я отречься от них. Политика — как минное поле. Шаг вправо, шаг влево — и тебя нет.
Он посмотрел на меня:
— Сколько еще людей могут связать эти два обстоятельства? Я имею в виду, кроме вас?
— Примерно три миллиона, — ответил я. — Все, кто в армии, плюс все ветераны, чье зрение еще позволяет читать.
Он покачал головой:
— Не так много. Большинство людей лишено пытливого ума. А большая часть остальных уважают такое понятие, как «секретность». Не думаю, что это проблема.
— Проблема в другом. В чем — не знаю, но она существует. Иначе почему Сьюзан Марк задавали вопросы?
— Она действительно назвала мое имя?
Я отрицательно покачал головой:
— Мне нужно было как-то привлечь ваше внимание. Ваше имя я услышал от других, весьма серьезных людей, работающих, как я полагаю, на тех, кто задает вопросы.
— А каков ваш интерес во всем этом деле?
— Никакого. Она просто показалась мне хорошим человеком, которого приперли к стенке.
— То есть вам не все равно?
— Нет. Так же, как и вам, хоть вы и делаете вид, что это не так.
Сэнсом промолчал.
— ФБР ввело меня в курс дела, — сказал он наконец. — По их словам, в Управлении полиции Нью-Йорка считают, будто ваша реакция на инцидент — результат чувства вины. Будто вы перегнули палку там, в поезде. А чувство вины никогда не являлось основой для верных решений.
— Это всего лишь мнение одной женщины, — ответил я.
— Она не права?
Я не ответил.
— Я не стану рассказывать вам об операциях.