— Опустите пистолет, — попросил я. — Давайте поговорим.
Она не ответила.
Я старался сосредоточиться на вибрациях, идущих от колес через пол. Ожидал остановки вагона. Мой попутчик утверждал, что R-142A весит тридцать пять тонн. И что эти поезда развивают скорость шестьдесят две мили в час. Поэтому у них очень мощные тормоза. Они смыкаются, дергают, скрежещут.
Я предполагал, что так произойдет и сейчас — даже при том, что ползли мы с черепашьей скоростью. Револьвер в вытянутой руке — своего рода груз на конце маятника. Длинный, тонкий рычаг и два фунта стали. Когда колодки вгрызутся в тормозной диск, револьвер по инерции продолжит движение вперед. Закон Ньютона. Я был готов справиться со своей собственной инерцией и, оттолкнувшись от поручня, нырнуть вниз и назад, против хода поезда. Если револьвер дернется на пять дюймов к северу, а я — на пять к югу, я буду вне опасности.
— Откуда у вас этот шрам? — неожиданно спросила она.
— Бомба, — ответил я.
Она перевела ствол туда, где под футболкой скрывался белый рубец.
Поезд подъезжал. К станции. Бесконечно медленно. Платформа на «Грэнд-Сентрал» длинная. Головной вагон направлялся к самому ее концу. Я ждал, когда сработают тормоза. Надеясь пусть даже на небольшой крен.
Но доехать мы не успели.
Ствол револьвера вдруг повернулся вверх. На миг я подумал, что пассажирка решила сдаться. Но ствол все продолжал подниматься. Женщина резко задрала подбородок — в гордом и своевольном жесте. Дуло уткнулось в мягкую плоть. Палец сдавил спусковой крючок. Наполовину. Барабан повернулся, курок царапнул нейлон дутой зимней парки.
Затем она нажала курок до конца и разнесла себе голову.
Двери не открывались. Возможно, кто-то воспользовался аварийной связью, а может, машинист сам услышал выстрел. Как бы то ни было, система перешла в режим полной блокировки.
Ждать было неприятно. Тело женщины сползло на скамью. Правый указательный палец по-прежнему сжимал спусковой крючок. Револьвер лежал на сиденье рядом.
Звук выстрела все еще звенел у меня в ушах. В носу стоял сладковато-приторный запах крови. Нагнувшись вперед, я проверил сумку. Пусто. Я расстегнул молнию на куртке, распахнул полы. Ничего.
Отыскав аварийную панель, я связался с машинистом.
— Самоубийство, — сообщил я. — Огнестрел. Предпоследний вагон. Все уже позади. Дальнейшей угрозы нет.
Ответа я не получил. Но через минуту громкая связь откликнулась мужским голосом:
— Уважаемые пассажиры! Внимание! Двери вагонов закрыты на несколько минут в связи с непредвиденной ситуацией.
Машинист говорил медленно. Видимо, читал по инструкции. Голос его дрожал.