— Извините, я опоздала, — сказала Имоджин Айд. — Какой ужасный вечер.
Она должна была быть внутри, подумал он, взяв себя в руки. Но она оказалась снаружи и стучала, стучала, потому что увидела его, стоявшего с потерянным видом. Это меняло дело, потому что она не прятала автомобиль. Он стоял на гравии возле его собственного, влажный, серебристый, поблескивающий, похожий на что-то живое и прекрасное из морских глубин.
— Как вы вошли? — спросила она в холле.
— Дверь была открыта.
— Какой-то рабочий?
— Наверное, да.
На ней был твидовый костюм, и ее светлые волосы намокли. Он изрядно глуп и безнравствен, решил Генри, если думал, что при встрече она бросится в его объятия. Вместо этого она стояла, в замешательстве глядя на него, почти холодно, с двумя морщинками между бровей.
— В утреннюю комнату, я думаю, — сказала Имоджин, — там есть мебель и нет… ассоциаций.
Мебель состояла из двух табуреток и плетеного кресла. Через окно, густо покрытое грязью, ему была видна оранжерея, за расколотые стеклянные стены которой все еще цеплялись усики мертвой виноградной лозы. У него появилось странное чувство, — не без любования собою, — что они прибыли сюда, чтобы покупать дом, его и ее, прибыли рано и теперь вынуждены ждать прибытия агента, который покажет им все вокруг.
«Его следовало бы изучить, — сказал бы он. — Дом, по-видимому, красив в прекрасный день».
«Или мы могли бы есть здесь. Прекрасно, и кухня рядом».
«Придется подниматься по утрам, чтобы приготовить мне завтрак (Любовь моя, любовь моя…)»
— Вы собирались объяснить, — сказала она, и, конечно, не было ни общего ложа, ни общего завтрака, ни вообще какого-либо будущего. Вот было их будущее — эта встреча в сырой утренней комнате с видом на мертвую виноградную лозу.
Он начал рассказывать ей о Чарльзе и Тэсс, об уверенности миссис Кершоу. Едва он коснулся наследства, ее лицо стало еще мрачнее и холоднее, и, прежде чем он закончил, она спросила:
— Вы действительно собираетесь повесить убийство на Роджера?
— Что я моту поделать? Я разрываюсь между вами и Чарльзом.
Она быстро покачала головой, кровь бросилась ей в лицо.
— Прошу вас поверить мне, я не пытался познакомиться с вами потому, что вы — его жена.
— Я верю.
— Деньги… его сестры… Вы не знали об этом?
— Я ничего не знала. Только что они существуют и что он никогда их не видел. О господи! — Лицо ее сморщилось, она провела руками но щекам, глазам, по волосам. — Мы говорим об этом весь день. Он не мог не видеть, что морально должен был помочь им. Только одно имеет значение для него — чтобы Уэксфорд не принял это всерьез как мотив убийства.