Он давно не произносил подобных слов, даже мысленно. Он удивился, произнеся их.
– Это в общем-то и неважно. Француженки до старости сохраняют шарм, – пылко заметил Леня. – Это даже не красота у них, а… Да, шарм, лучше не скажешь!
Феликс с трудом сдержал улыбку, глядя на мальчика. Тоненько кольнула его в сердце зависть к этой юношеской пылкости. Стало жаль, что собственная юность прошла грубо, без тени трепета.
Но это длилось только мгновенье, конечно. Как бы он жил и выжил, если бы позволял себе жалеть о таких вещах?
– Домой поедешь на каникулы? – спросил Феликс.
– Нет. Денег нет вообще-то. Мама в декабре ногу сломала, я ей отправил на гипс.
– Разве гипс дорогой? – удивился Феликс.
– Если такой, чтобы нога не отнялась, то дорогой. А после того, который бесплатный, потом двигательные функции конечности тяжело восстанавливаются. Особенно в немолодом возрасте.
– Понятно… Может, занять тебе? У меня есть, Лень, честно.
– Нет, спасибо, – улыбнулся Леня. – Мама уже сама ходит. А я хочу Новый год в Париже встретить. Я же всю жизнь об этом мечтал.
Улыбка у Лени была такая, что создавалось обманчивое впечатление совершенной его наивности. Впрочем, почему обманчивое? В отношениях с людьми, которые не пытались его обмануть, он позволял себе быть наивным – вероятно, именно таким, каким и был на самом деле. Феликс обмануть его не пытался, оттого и улыбка.
– Пойду, – сказал Леня. – Улыбнись, Феликс. Мы же с тобой в Париже. В Париже!
И он пошел через двор мастерской – тоненький, счастливый, улыбающийся девятнадцатилетний мальчик.
«Я был таким? – с недоумением подумал Феликс. Недоумение сразу же перешло в горечь. – Нет, – ответил он себе. – Таким не был. Просто не успел».
Год, о котором говорила мама, – год, оставшийся до счастья, так она стала его называть, когда отпала необходимость что-либо скрывать от Феликса, – пролетел быстро. Слишком быстро.
Каждый день этого года приносил все новые открытия. И не было среди этих открытий ни одного такого, которое Феликс мог бы считать счастливым.
Иногда он просыпался ночью и думал: неужели раньше были в его жизни счастливые открытия? Были новогодние ночи, когда до самого утра ему снились какие-то волшебные картинки, а утром он просыпался даже раньше, чем бабушка, сразу же спрыгивал с кровати, летел в большую комнату, и сердце у него замирало, и в голове бился один вопрос: что его ждет там, под елкой?
И как он мог думать тогда, что это счастье разумеется само собою и будет длиться вечно?
Теперь он чувствовал, что у него словно бы переменилось зрение.