Береза, стоящая под самым окном, была бела и румяна в лучах зимнего солнца. От взгляда на нее все-таки становилось полегче.
– А что ты думала о том, как тебе жить, Маша? – спросила Таня. – Или это невозможно словами выразить?
– Почему же – это возможно словами. Я хотела, чтобы моя жизнь была долгой.
– Ну, этого каждый хочет, – усмехнулась Таня. – Но это же все равно в руце Божьей, о чем тут думать?
– Вероятно, я все-таки неправильно выразила. Я не хотела, чтобы моя жизнь была одной вспышкой – пусть даже эффектной, но единственной. Да, этого я не хотела. Я не Жанна д’Арк – не создана, видимо, для какого-то сильного действия. Мне всегда казалось, что ровная, может быть, не наполненная яркими событиями, но достойная жизнь – это очень немало.
– Это в самом деле немало, – вставила Таня.
Наверное, ей с трудом удалось это вставить: Мария была взволнована и говорила быстро, почти сбивчиво.
– Но ведь здесь так не думают, Таня! Здесь у вас в России никто так не думает! Здесь все ожидают, что их жизнь будет – яркая комета! Если это вообще можно назвать – ожидают… Никто ничего не ожидает, никто ничего не готовит для себя, и сам не готовится ни к чему. Все готовы только, что их жизнь в любую минуту пойдет прахом. Ах, Таня, я не могу это выразить, ты права!.. Но здесь так: если любовь, то пусть безумная и к подлецу – несколько мгновений восторга, а потом разбитое сердце, пущенная под откос жизнь, возможно, безумие настоящее, болезненное… Если работа, то покорение Эвереста, или немыслимое богатство в два дня, или воевать, или грабить людей на улице, а потом пусть будет гибель, или тюрьма, или годами лежать неподвижно в кровати, потому что поврежден позвоночник… Я фантазирую сейчас на ходу, я мрачно фантазирую, но ведь это так, Таня, здесь это так!.. Как смешна я была ему со своими тонкостями! Он русский человек, сильный русский человек, и для него все это – все, что происходит в моей душе, – всего-навсего слишком вяло.
– Глупости, Маша.
– Это не глупости – я слышала своими ушами. Он сказал, что со мной от скуки сдохнешь.
– Да мало ли что… – начала Таня.
Но Мария перебила ее:
– И я понимаю, о чем он говорил! Ему надо – вспышка, эффект, мгновенье, и неважно, что будет потом. И все то… что у человека внутри… тоже неважно. Слишком для него скучно. – Мария помолчала, глядя на румяную березу, и закончила уже твердым, не срывающимся в слезы голосом: – А для меня – важно. Но это значит, что я не создана для вашей жизни.
– Не знаю, Машенька… – задумчиво проговорила Таня. – Может, ты и права, ты ведь себя лучше знаешь, чем кто бы то ни было. Только с чего ты взяла, что этот твой Гена сильный русский человек? Из-за того, что он тебе рассказывал, как его тятя благословлял косить, или кто там кого благословлял? Но ведь это пустой декор! Игра в мужицкую фактуру, больше ничего.