На лестнице пахло цветами. Консьержка, которая работала здесь, когда Мария была маленькая, умела за ними ухаживать и выращивала их на подоконниках. А потом это стало традицией – что в их доме всегда выращиваются цветы. И получилось, что цветочный запах сопровождает Марию всю жизнь, и каждый раз, когда она входит в свой дом, он встречает ее родными полутонами.
Сегодня этот запах показался ей нервным, как вино.
Она вошла в прихожую. Свет в гостиной действительно горел, но во всей квартире было тихо.
«Значит, Нина все-таки одна, – подумала Мария. – Может быть, читает, оттого и тишина».
Она включила свет в прихожей, сняла плащ. А когда обернулась, то увидела в дверях, ведущих в комнаты, мужскую фигуру. И, не удержавшись, вскрикнула.
– Не бойтесь, – по-русски сказал мужчина в полурасстегнутой рубашке. – Я не грабитель. Я друг вашей племянницы.
– Да-да, я поняла. – Мария пришла в себя быстро. – Извините меня.
– За что?
– Я должна была предупредить Нину, что вернусь сегодня.
Он промолчал, только посмотрел на нее чуть более внимательно. Потом предложил:
– Давайте я помогу вам внести чемодан. Куда?
– В мою комнату. Спасибо, – ответила Мария.
Он застегнул рубашку – видимо, только что накинул ее, услышав, как кто-то входит в квартиру, – взял чемодан и сказал:
– Меня зовут Феликс.
– Мария Луговская. А где Нина, Феликс?
– С ребенком сидит.
– С каким ребенком? – удивилась Мария.
– С соседским. Здесь рядом художница живет, попросила посидеть с ее ребенком.
– А!.. – догадалась Мария. – Полин Фламель?
– Кажется. Нинка скоро придет.
По дороге в свою комнату Мария увидела через открытую дверь, что на ковре в гостиной разложены странные предметы – большие части какого-то прибора, что ли. Феликс заметил ее удивленный взгляд и сказал:
– Я все это отсюда уберу, не беспокойтесь.
– Нисколько не беспокоюсь. Если сказать честно, я просто очень устала, хочу принять душ, выпить вина и уснуть. Возможно, я не дождусь Нину.
Феликс внес чемодан в спальню и молча вышел.
Мария села на кровать. Она в самом деле устала, хотя перелет из Москвы был совсем не трудный. Просто все, что прежде было потрясением, болью – то, что в разговоре с Таней она назвала ударом в сердце, – теперь превратилось вот в эту тяжелую, бессмысленную усталость.
На столике у зеркала стоял оловянный мушкетер. Папа подарил его Маше на десятилетие и сказал, что он будет ее охранять и принесет ей счастье.
Она подошла к зеркалу. У женщины, смотревшей оттуда, были пустые глаза.
Мария коснулась ладонью мушкетерского плаща, выкрашенного чуть облезшей голубой краской. Потом взяла мушкетера, поставила его к себе на ладонь. Олово было теплое, будто живое. Мушкетер смотрел внимательно и загадочно. Наверное, все-таки это был не бесшабашный д’Артаньян, а мудрый Атос. Когда-то Маша верила, что он действительно принесет ей счастье. Как странно было вспоминать теперь об этом!..