Видимо, Полин посвятила ребенка во все тонкости его появления на свет.
– Мы сделаем для тебя новые документы! – рявкнул папаша. – А твоя мать шлюха, она не должна воспитывать моего сына! Я предупреждал ее, что все равно отберу тебя!
Все это он излагал, держа Жан-Люка за шкирку, как щенка. Акцент у него был такой сильный, что Нинка едва разбирала смысл его слов. Но и без слов было понятно, что он полон решимости осуществить свое намерение.
Мальчишка рвался и вертелся у папаши в руках, но не мог вырваться из его железного захвата.
Все это выяснение отношений заняло минуту, не больше. В следующую минуту великан приподнял Жан-Люка повыше и, по-прежнему держа его за ворот рубашки, двинулся к выходу из мастерской.
Тут Нинка, оторопевшая было от таких событий, наконец сообразила, что находится не в африканских трущобах, а в центре Парижа и что совсем не обязана молча наблюдать весь этот беспредел. Орать тоже, впрочем, было бы бесполезно. Вон, Жан-Люк так орет, как у нее в жизни не получится, а что толку?
Но стоило ей только подумать об этом, как ее охватила такая ярость, что даже в глазах потемнело! Нинка ощутила себя настоящей фурией или как там учили по античной истории? Эринией! Голова при этом, к собственному ее удивлению, заработала четко, как часы.
Она подпрыгнула и схватилась за длинную резную палку, висящую рядом с бумажной птицей. Палка эта, украшенная диковинным орнаментом, служила для того, чтобы открывать окно на крыше: Полин с сыном жила в мансарде. Нинка сорвала палку с крючка, за который та была зацеплена на оконной раме, и бросилась вслед за великаном. Тот не успел еще выйти из мастерской, потому что Жан-Люк как раз в этот момент изловчился и лягнул его в пах.
– Ах ты!.. – заорал великан.
Мальчишку он из рук, правда, не выпустил, только, взмахнув им, будто носовым платком, стукнул его спиной о стенку. При этом из папаши изверглись какие-то непонятные слова – надо думать, марокканские ругательства.
Но думать Нинка уже не стала. Она подняла палку повыше и изо всех сил стукнула ею великана по плечу.
«По башке нельзя – убью еще», – мелькнуло у нее в голове.
Палка сломалась с громким треском. Или это треснула какая-нибудь кость в плече у этого людоеда? Как бы там ни было, он выпустил из рук мальчишку и согнулся пополам, вопя от боли.
– Через секунду не выметешься отсюда – вызываю полицию! – набрав в легкие побольше воздуха, завопила Нинка.
И для верности стукнула гостя сломанной палкой уже не по плечу, а пониже спины. От этого удара он чуть не ткнулся лбом в пол, но тут же выпрямился во весь свой гигантский рост снова.