Док легко приподнял пакет с мертвой тварью. Он оказался не так уж и слаб, этот хлипкий на вид интеллигентик.
— Мне нужно работать. Все вопросы — к Марине. В боевом отсеке можете чувствовать себя как дома. Но только в нем, — улыбнулся док.
Внешняя переходная дверь, ведущая в исследовательско-лабораторный отсек, закрылась прежде, чем открылась внутренняя. Егор снова не смог разглядеть, что скрывается за внутривагонным тамбуром.
Дальние — старые, павшие и обезлюдевшие подмосковные Форпосты остались позади. Вокруг раскинулась враждебная территория. Тварей пока видно не было, и на бронепоезд никто не нападал. Но как долго продлится такая благодать?
На пустынной как после атомной войны Орехово-Зуевской станции Коган рискнул сделать короткую остановку. Комброн распорядился отцепить от состава и пустить вперед бронелетучку со страховочно-грузовой платформой. Автономная мобильная разведгруппа должна была проверять пути и заранее сообщать по рации об опасности.
Бронепоезд следовал сразу за бронелетучкой — так, чтобы не терять сцепку из виду. Это позволяло в случае необходимости быстро прийти на помощь разведчикам, а также вовремя обнаружить пространственную аномалию, которая могла поглотить головной дозор.
И разведгруппа, и основной состав двигались со средней скоростью, держа под прицелом подступы к железнодорожному полотну.
Док возился в своей лаборатории, препарируя «жука». Марина уткнулась в мониторы пульта наблюдения. Егор, заняв место башенного стрелка, тоже следил за окрестностями. Ворочая из стороны в сторону пулеметно-гранатометную спарку, он смотрел, смотрел, смотрел…
Унылые картины разрухи и запустения тянулись, по обеим сторонам железки. Урбанистические пейзажи встречались еще довольно часто. Но лучше бы их не было вовсе. Проносившиеся за бронестеклами триплексов безжизненные города, обезлюдевшие городки, опустевшие поселки и станции, ржавеющие остовы автомобилей, заросшие бурьяном поля и шоссе с потрескавшимся асфальтом производили гнетущее впечатление.
Трубы заводов и котельных больше не коптили небо. Со столбов, выстроившихся вдоль железнодорожной насыпи, свисали оборванные провода. Некоторые столбы покосились. Некоторые — уже валялись на земле.
Уже… Вот то самое слово, характеризующее начало конца.
Все уже заканчивалось. Еще не кончилось совсем, но УЖЕ…
Остатки цивилизации уже мешались с лесными массивами и тонули в них, растворяясь в буйной зелени. Удивительно, как быстро и как сильно может измениться обжитая человеком территория, когда человек уходит с нее навсегда.