– Вот так всегда – молодая, а как к врачу, топчется и топчется! – не выдержав, заорала толстая тетушка, слегка двинув кулаком мне по почкам.
– А у меня, промежду прочим, давление! – Вторая бабка зашла сбоку, мощным плечом оттерла меня от стойки и заорала: – Мою карточку давайте, к врачу опаздываю!
Бороться с тремя агрессивными бабками мне не хотелось, но времени оставалось все меньше. Счетчик дней, включенный неизвестным Стрелком, тикал, и мне надо было как можно быстрее зацепить хоть малюсенькую ниточку, ведущую к разгадке. Я набрала полную грудь воздуха и истошно заорала:
– Всем молчать! Мне шестьдесят лет, не видите, что ли, старые коровы! У меня радикулит, геморрой, педикулез и лихорадка «Ну и ну»!
Я оттолкнула от окошка опешивших бабусь и резко прокричала прямо в лицо изумленной регистраторше:
– Быстро в коридор!
Похоже, регистраторша так и не вышла из шока. По крайней мере, не совсем адекватное поведение работника милиции опять не вызвало у нее никаких подозрений. Она грузно поднялась со стула, захлопнула окошко и ушла вглубь. Опомнившиеся бабки дружно заорали за моей спиной. Не стану цитировать их дословно, скажу только, что слова «намалевалась, хабалка», по-моему, были единственными цензурными словами. В общем, если опустить отборный мат, можно считать, они не сказали ни слова. Забыв даже про Алену, я с неподдельным изумлением слушала пожилых, почтенных на вид дам. Откуда они таких слов-то набрались, божьи одуванчики? А энергии-то сколько, в их-то возрасте!
Самое интересное, что второе окошко регистратуры было открыто, и возле него одиноко маячила одна-единственная фигура молодой мамаши с ребенком. Регистраторша бодро выписывала ей какой-то листок, и было ясно, что через пару минут это окошко освободится. Но я была уверена, что ни одна из воинствующих старушек к этому окошку не подойдет.
Кто-то робко потрогал меня за плечо. Я резко обернулась, ожидая нападения очередной обиженной пациентки, но это была регистраторша.
– Вы хотели поговорить? – прошептала она. – Мы в милицию пойдем?
– Для начала надо уйти на другой этаж. – Бабки уже вполне могли заглушить шум Ниагарского водопада, и мне пришлось кричать собеседнице прямо в ухо. – Давайте пойдем хоть куда-нибудь, где можно нормально поговорить!
– А они? – Бедняга, чуть не плача, кивнула на разъяренных теток.
– А они пойдут к другому окну! – заорала я, схватила регистраторшу под локоток и, не обращая внимания на пару довольно увесистых пинков сзади, потащила ее к лестнице. Мы выбежали из просторного зала на первом этаже, вихрем взлетели по лестнице на три пролета вверх, и, лишь оказавшись возле стоящей в пролете скамеечки и убедившись, что погоня отстала, я перевела дыхание.