– Илья, – вдруг спросила я, – ты был бы рад, если бы близкий тебе человек стал счастливым, но вопреки твоему пониманию счастья?
– Нет.
– И я нет, – я осеклась. А как же Гера?
Ночью мне привиделся сон. В нем я была осенью и стригла протянутые ко мне красные ладони кленов. Их сплошь усыпала роса, как чьи-то слезы. Я проснулась во сне, не просыпаясь. Оттого что увидела то, что видеть нельзя. Я сама отстригла острыми ножницами желтые носы белых весенних цветов. Они больше не пахли.
* * *
Я вдруг полюбила зиму, она стала теплой, как одеяло. Полюбить зиму оказалось совсем просто. Не надо ложиться поверх ее одеяла. Надо в него завернуться, и оно согреет. Вот и все. У зимы синее небо, яркое солнце и нарядное платье из пушистой, снеговой стекловаты. Зима носит вечернее платье даже днем, оно сверкает на солнце пайетками и стразами и таинственно синеет в тени. Надевая платье на себя, она надевает его и на город. Зима нахлобучивает на дома толстые ватные шапки, закутывает деревья в пуховые оренбургские шали и раскатывает снежные перины, как рулоны газонной травы. Люди в городе мерзнут, а деревья нет. Получается, зима любит людей меньше, чем деревья. Наверное, поэтому я раньше сама ее не любила. Болела и мерзла. Или из-за теней снега на мертвом бабушкином лице. Не знаю.
Я стала привыкать к новому месту, выдумываю себе занятия по душе. Сегодня я замесила тесто для пуговиц – мука, два пакета корицы, клей ПВА. Формочками наделала рыб, звезд, сердец и цветов. Запекла их в духовке, полюбовалась и не решила, что с ними делать.
– Это что такое? – из кухни вышел Илья. – Я чуть зуб не сломал!
На его ладони лежала коричная звезда с двумя дырками посередине, сквозь них глядела розовым кожа. Она пахла божественно – корицей.
– Это коричные пуговицы, – объяснила я. – Для бус.
– Чудачка! – засмеялся он, а потом вздохнул. – Иди ко мне.
Я сама обняла его, вздохнула, а потом рассмеялась. Мы пахли корицей. Оба.
– Поедем завтра за город, – предложил Илья. – Пошатаемся по лесу.
– Давай, – легко согласилась я. – И по сугробам тоже.
В детстве мне нравилось шататься по сугробам. Я загребала ногами снег, делая в них каньоны из человеческих следов, чтобы меня можно было легко найти, если кто-нибудь будет искать. Но меня не искали. И я бросила это дело.
– Хочу познакомить тебя с моими друзьями. Они тебе понравятся.
– Они мне не понравятся, – у меня почему-то заныло под ложечкой.
– Почему?
– Потому что я люблю быть одна.
– Ты же со мной.
– Это другое дело.
– Но мы не можем безвылазно сидеть дома. Я люблю тусню. Я так привык. Понимаешь?