Но долгие колебания Морганы привели к тому, что крайний случай наступил раньше, чем она думала. Юная криганка не учла того, что противостояла ей элита анхоров, лучших из лучших, участников обеих криганских войн, а большинство — даже и Войны Тринадцати. Им было не привыкать вести преследование телепортирующегося противника. С каждым прыжком Конклав подбирался к ней все ближе. И вот наступил роковой момент: едва Моргана материализовалась в очередной точке, как практически мгновенно вокруг нее возникли все пятнадцать анхоров и взяли ее в «глаз бури».
Это был конец, ибо вырваться из подобной энергетической ловушки практически невозможно. Что же до Морганы, то в ее крайне обессиленном состоянии слово «практически» можно было смело отбросить. «Глаз бури», подобно своему природному аналогу — смерчу, который все засасывает в свою ненасытную воронку, принялся тянуть из нее энергию.
Пожалуй, даже подвергшись атаке десмодов во Внешнем ободе, Моргана не находилась под таким прессом.
«Кажется, все!» — пришла отчаянная мысль.
Но тут анхоры внезапно замерли, словно услышали или почувствовали что-то. А следом за ними это же почувствовала и Моргана, хотя энергетика ее и находилась в крайне плачевном состоянии. Но всплески Э-магии второго уровня, возникшие где-то далеко, она ощутила четко.
Екатеринбург
Подвал оказался настоящим лабиринтом. Серое и унылое царство бетона, бесконечных коридоров и множества закрытых дверей. По моим представлениям, так могли бы выглядеть застенки НКВД. Прохождение этого лабиринта довольно быстро превратилось в рутину. Боевая волна по двери, волна немочи внутрь, а затем, если за дверью имелись живые, еще одна боевая уже конкретно в них.
К слову, ошибался я, натыкаясь на пустые помещения, довольно редко. Как уже упоминалось ранее, моя Сила работала не только на передачу, но и на прием. Я мог ощущать эмоции других людей. Но если раньше эта часть Э-магии работала нестабильно, со сбоями, то теперь, после выхода на второй уровень, дело пошло гораздо лучше. Во-первых, мне практически не требовалось специально концентрироваться, чтобы ощущать чужие эмоции, а во-вторых, я мог их достаточно свободно воспринимать сквозь стены и другие препятствия, особенно если эмоции эти были сильными. Ну а сейчас именно так и было: каждый, кто находился в этом подвале, испытывал два доминирующих чувства — злобу и страх. Они служили мне маячками, наводиться на которые было легче легкого.
Меня уже начинало тошнить от многочисленных смертей, которые я с собой нес, но ненависть в душе не угасала. Ее могла потушить только кровь. Кровь убийц и тех, кто отдавал им приказы. Я представлял каждого, кого мне предстояло отправить на тот свет, с пистолетом в руке, отправляющим пулю за пулей в надрывающегося криком Мишу, и тогда смертоносная волна сама собой изливалась из меня.