— Пустяк. Поставьте первую цифру шифра в этой ячейке. Какую? Я сейчас скажу вам на ухо. У нас, видите, пари такое...
— А, тогда пожалуйста! Диктуйте. Первую, говорите? Ну вот, пожалуйста, вам первую. Вот... Будьте здоровы!
И он побежал к своему поезду, который через несколько минут устремится во Владивосток. Можно было не сомневаться в том, что через полчаса этот человек, повернувший ручку последней цифры, будет сидеть в вагоне-ресторане, забыв не только о встрече у камеры хранения, но и вообще о городе, который он покинул. До каких там ему цифр!
Подойдя к дверце шкафа с лицевой стороны, так что его никак нельзя было заподозрить в подглядывании, Миша опустил монетку в щель дверцы и, глянув на Нику, захлопнул ее.
Дело сделано. Ника круто повернулась и пошла прочь. Миша догнал ее. Некоторое время шли рядом молча. Потом он спросил:
— Не ругаете себя, что выпустили билет из рук? — и добавил: — не волнуйтесь, все будет в порядке.
— Я и не волнуюсь. Я уже устала его стеречь. Как владелец машины, у которого нет гаража. Когда вы улетаете?
— Есть ночной рейс в наши края. Вот с ним я и улетучусь.
— Не задерживайтесь. Камера-автомат только на пять суток...
Она не закончила фразу. Она хотела сказать: «а потом». Внезапно ее поразила эта мысль: а что потом? И побоялась сказать вслух.
А Миша говорил уверенно, тоном, не допускающим сомнений:
— Буду обратно через три дня. Встретимся здесь в двенадцать дня. Вы сможете? Договорились? — заключил он, так как Ника согласно кивнула. — А теперь едем обратно. Я просил Ашота заказать столик в ресторане. Надо же отметить. Приятеля вашего заодно попроведаем. Все расходы беру на себя.
Глава восьмая
ВИТЬКА, КЛЮЕВ, МУСКУЛ И ОСТАЛЬНЫЕ
В мастерской бытового обслуживания о несчастье уже знали. Жалели Васильева. Работник он был добросовестный, хоть и «закладывал».
— Такие дела, — со скорбным видом молвил директор, когда Евсеев, представившись, объяснил причину своего прихода. — Был человек, и нету. Мужик-то был хороший, только вот... это... злоупотреблял немного в последнее время.
Он крякнул смущенно. Как там ни поверни, а раз начальник, стало быть, есть в случившемся доля и его вины. Недоглядели, недовоспитали, промашку допустили. Евсееву эти переживания были неинтересны. Ему надо было знать другое.
— А с кем конкретно «злоупотреблял»?
— Трудное это дело. У нас профиль такой. Есть, конечно, непьющие. Геннадий Иванович, к примеру. Правда, у него язва. Ну, и женщины, само собой...
Цвет лица Геннадия Ивановича вполне мог быть подтверждением слов директора о язве. Но еще больше об этом свидетельствовала желчность тона, с которой этот представитель коллектива говорил об окружающих.