— А вас что, кто-нибудь ждал?
— Не... Думал, приму чуток да на похмелку оставлю. Неловко вроде стало, на его же деньги водка-то куплена...
Першунов стал подробно рассказывать, как они еще выпили и как Васильев, окончательно опьянев, стал бросаться на своего гостя. Хватал даже нож со стола, кричал, что не даст себя ограбить.
— Я нож отнял, пихнул его к дивану и — к дверям. Так он меня догнал, в рукав вцепился. А я ведь тоже пьяный был. Маленько озверел. Схватил бутылку, что на столе стояла, крутанул его да легонько и стукнул. Ей-бо, чуток, чтобы отвял он. Его и спичкой свалить в тот момент можно было. Ну, я его подтащил к дивану, забросил. Постоял малость, послушал — дышит. И пошел. И вот те крест, больше я его пальцем не тронул...
— В какое время это было?
— Откуда мне знать, часов-то у меня нету... На трамвайную остановку пришел — еще двенадцати не было.
Записывая показания Першунова, Евсеев размышлял над создавшейся ситуацией. «Чуток стукнул». Да такой битюг, к тому же пьяный, где ему рассчитать силу удара? Быка свалить может, не только пьяного пожилого человека.
Першунов вздохнул.
— Че мне теперь будет? Я же не хотел...
— Это дело суда разбираться и меру наказания определять. А ты считаешь, видно, что можно людей бить по голове чем придется, да еще благодарности за это ждать?
И все же капитан решил немного приободрить парня. Хотя бы для того, чтобы он ответил на еще один важный вопрос.
— Многое будет зависеть от заключения экспертизы. Если все так, как ты говоришь, если он после удара пришел в себя, а уж потом закурил и погиб от собственной папиросы, то тебя можно будет обвинить лишь в участии в драке и нанесении телесных повреждений, не повлекших за собой особо тяжких последствий. То есть, если бы он не закурил, к примеру, то утром проснулся бы и голову щупал, стараясь вспомнить, где это он ударился!
— Во-во! — обрадованно подхватил Першунов. — Я же говорю...
— Ну, ты это адвокату расскажешь. А теперь еще ответь: кроме водки, взял еще что-нибудь у Васильева?
Першунов удивился совершенно искренне.
— Да я что, вор? Водку взял, так она ему все равно ни к чему была. А чтобы я еще что-то... Воровать где ешь-пьешь?
О своей честности Першунов был явно преувеличенного мнения. Что денег он не взял — факт. Но что там какая-то мелочь по сравнению с билетом? Да и деньги, вероятно, еще искать надо было, а местонахождение билета, возможно, было известно.
— А билет?
Можно было, более или менее талантливо разыграть изумление, переспросить, чтобы оттянуть время. Першунов просто смотрел на капитана преданными глазами, уверовав в его объективность и доброжелательность. Он просто ничего не понял: какой билет, при чем тут билет? И спросил невпопад: