Я недоверчиво прислушалась к себе. Боль еще была, но тупая и все уменьшающаяся. Я поднялась с пола и оделась.
– Пойду умоюсь, – сказала я, все еще внимательно прислушиваясь к ощущениям. – А то вся в поту. Хорошо, что косметикой не стала пользоваться сегодня.
– Эх, бабоньки! – засмеялся Ян. – И о чем вы только думаете? Иди, Оленька, иди, водичка ключевая хороша, студена!
– Ага, водопроводная московская, – улыбнулась я и вышла из офиса.
Пока умывалась, боль окончательно затихла, но все тело ныло. Хотя не скажу, что это было неприятно.
Когда я вернулась в офис, Ян сидел на диване и разливал чай.
– Давай, выпей чашку и домой отправляйся, – сказал он. – И забудь, что болело, но вспомни, что вызвало. Поработай с собой, Олюшка, потрудись. Душа-то чистоту любит.
– Писать сегодня не будем? – спросила я.
И Ян заулыбался.
– Вижу, что совсем тебе полегчало. Но сегодня уже не будем. Клиент скоро приедет. На завтра перенесем. Хорошо ли?
Я кивнула и начала пить чай. Мне все время хотелось улыбаться от облегчения после сильнейшей боли, которая исчезла бесследно, словно ее и не было.
Подумав, я втащил Оша под крыльцо. Это было его любимое место. Передохнув буквально минуту, я начал осмотр. В темноте туловище Оша было неразличимо, но для меня это оказалось благом. Если бы я видел воочию раздавленные внутренности, залитые кровью, то это сильно бы сбивало. А так я прощупывал пальцами и смотрел внутренним зрением. Мне казалось, что я внутри его тела, поэтому скоро картина стала ясной. Тазобедренные кости были раздроблены, мышцы раздавлены, кровообращение нарушено. Психика собаки отключила все ощущения, и Ош по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Я запомнил этот факт, понимая, какое это благо для искалеченного организма. Ведь выносить такую боль было невозможно.
Я постарался устроиться поудобнее и начал расслаблять уже опухшие мышцы. Затем соединил все сломанные кости. Пока делал это, не переставая молился Ену о чуде. И чудо произошло. Я видел внутренним зрением, что кости будто сами вставали на места, притягиваясь, как магниты, и наполнялись восстановленной мной жизненной энергией. Мне даже стало казаться, что это не мои пальцы, а пальцы самого Ена исправляют повреждения, которые на глазах исчезают.
Домой я приехала практически здоровая, тело еще немного ныло, но я чувствовала бодрость и явный прилив энергии. Пообедав, легла на диван и задумалась. Отчего-то перед глазами возникло грустное лицо Геры, его опущенные ресницы и сжатые губы.
«Как же я хочу, чтобы он был счастлив! – подумала я. – Он такой замечательный человек! Но он может быть счастлив только с этой Олей! Что тут можно поделать?»