— Ты кто? — выдавил из себя Данила, не в силах отвести взгляда от обнаженной груди прекрасной амазонки. Грудь, как и все остальное в фигуре девушки, была роскошной… но в то же время тоже немного неестественной. Слишком красивой для живого тела.
Все в ней было избыточно совершенно — маленькие ступни, тренированные бедра, обтянутые эластичными серебристыми шортами, узкая талия, руки — мускулистые, но в то же время не отталкивающие буграми плоти, как это бывает у мастеров боя двуручным мечом…
А в бездонные синие глаза на пол-лица хотелось смотреть вечно… Потому Данила и отвел взгляд — негоже воину забывать обо всем, пялясь на полуголую девку. Того и гляди ее ухажер подкрадется да по затылку чем-нибудь приласкает.
Снайпер же давно пришел в себя и смотрел как-то странно, словно сквозь девчонку, одновременно рассеянно и непринужденно поигрывая ножом, — да так, что клинок словно сам собой выписывал в воздухе хитрые фигуры, а пальцы, его удерживающие, лишь следовали за вывертами рукояти. Такой взгляд разведчик видел у него дважды — за мгновение до того, как пришелец из иномирья завалил двоих нео и перед выстрелом в голову боевого робота. Каким был взгляд Снайпера перед отстрелом руконогов, Данила не рассмотрел — уж больно глубоко тот закопался в нишу между плитами. Но подозревал, что таким же. Интересно, почему его глаза становятся настолько жуткими перед боем? И с кем он собрался драться сейчас? С этой красоткой, что ли?
Девушка уже давно выбралась из кокона и сейчас стояла, глядя прямо перед собой. Без движения, без эмоций.
— Ты по-русски-то понимаешь? — не выдержал Данила.
Девушка чуть шевельнула губами:
— Русссссск… Русск…
Слово явно давалось ей с трудом, словно она вспоминала давно и прочно забытое.
— Русский, — наконец медленно выговорила она. — Мертвый яззык этого к-края…
— Почему ж мертвый? — обиделся Данила. — Вот они мы, живые-здоровые.
— Б-баг-ги, машшины и чел-ловек-и у-нич-тожили людей, — выговорила девушка, старательно шевеля абсолютно гладкими резиновыми губами. — Ат-те, что за-сссели в крепости, уммрут раньше, ччем луна станет снова поллной, как и те, что умммерли в петлле.
Она явно на ходу делала успехи в «мертвом» языке. О чем Данила ей и сообщил.
— А ты неплохо шпаришь по-нашему. Откуда познания-то?
Изо рта девушки послышалось что-то типа смешка.
— В моей ппамяти много лишннего, — сказала она. — Напппример, пять тысяч шестьсот мертттвых языков этой планнеты.
— Ты… кио? Кибернетический организм? — тихо спросил Данила, сам боясь поверить в собственную догадку.
— Так я и знал! — раздалось сбоку.