— Поверь, и я ждал! Как я рад снова видеть тебя! — Генерал раскрыл объятия.
— Я скажу тебе кое-что, дядя Дерций, потому что я честный человек. Как мой отец. — Гаунт угрожающе понизил голос. — Четыре года назад на Дарендаре мне было откровение. И не одно. Мне рассказали кое-что. Часть я счел чепухой, часть не понял в тот момент. То, что я узнал, оказалось спасительным. Я узнал правду. И с тех самых пор я искал встречи с тобой.
— Ибрам, мальчик мой… — оцепенел Дерций. — О чем ты?
Цепной меч Гаунта покинул ножны. Холодный ветер тихо выл меж его зубьями.
— Я знаю, что произошло на Кентавре. Мой отец погиб из-за твоего страха за свои генеральские погоны.
— Хватит! — выкрикнул Брохусс, вдруг оказавшийся между ними. — Отойди!
Со стороны гирканцев выдвинулись майор Танхаузе и сержант Клефф.
— Ты обращаешься к имперскому комиссару, друг мой, — бросил Гаунт. — Подумай как следует, прежде чем открывать рот.
Брохусс в замешательстве отступил на шаг.
— Итак, я — комиссар, — продолжал Гаунт. — Я уполномочен вершить правосудие там, где сочту нужным. Я наделен властью карать трусость. Я уполномочен вершить полевой суд именем Всеблагого Императора.
Дерций вдруг понял, к чему клонит Гаунт. Выхватив меч, он обрушился на комиссара. И столкнулся с крепкой защитой.
Страх опрокинул разум янтийского командира в омут безумия. Как, как этот маленький гаденыш узнал? Кто мог рассказать ему? Его уверенность, сопровождавшая генерала с начала Хеддийской кампании, погибала вместе с закатным светом. Малыш Ибрам все узнал. Узнал! Спустя столько лет, после всех его хлопот правда все же открылась. То, чего Дерций больше всего боялся. Этого не должно было произойти, твердил он себе.
Визжали сталкивающиеся зубья. Цепные мечи кружили в холодном воздухе, каждым ударом посылая к небу снопы ярких искр. Сломанные зубья картечью разлетались в стороны. Дерций обучался фехтованию в Военной академии Янта Норманид. Ритуальные шрамы на щеках и запястьях были тому доказательством. Конечно, фехтовать цепным мечом было нелегко. В десяток раз тяжелее и медленнее, чем шпагой. К тому же после любого удара могло заклинить зубчатое полотно. Но, служа с Патрициями, Дерций научился управляться с этим тяжелым оружием. Дуэли на цепных мечах уже были редкостью, но все еще случались. Вся хитрость заключалась в силе запястий, умении использовать инерцию движения и смене направления вращения зубьев в нужный момент.
Нечего было и думать о каких-то финтах и сложных приемах с цепным мечом. Только выпады и уклонение. Противники двигались кругами. Удар, лязг зубьев, отход. Толпа гвардейцев вокруг все росла, дуэлянтам что-то кричали с обеих сторон. Но никто не вмешивался. Мрачное упорство, с которым сражались офицеры, говорило об одном: это дело чести.