— Так дети более жестокими, чем взрослые, могут быть. Я фильм видел про Бразилию — знаешь, какие там подростковые банды? Целые районы держат, с ними ни полиция, никто совладать не может. А с «языком»… — Лабус покачал головой. — Нет, не верю. Ткнул бы пару раз ножом, увидел кровь, испугался бы и больше не стал.
— Не знаю, не знаю, — сказал Курортник. — Ладно, мне вот что интересно: помнишь, в самом первом патруле была эта, как ее капитан называет, тачанка — с оружием? Там наши стволы лежали. А Сота говорил, что оружие из его клуба чужаки сложили в грузовик. Возможно, чтобы тоже транспортировать. Что это значит?
— Что противник наше оружие не берет в использование, но и не уничтожает.
— Правильно, свозит в одно место. Или в какие-то определенные места. Куда, для чего?
Лабус пошевелил черными бровями и предположил:
— Либо они его централизовано уничтожают, либо пересчитывают и сдают на склады. Формируют запас, который потом будут раздавать бойцам. Может, потренируются сначала.
Курортник молчал, обдумывая предположение напарника. Лабус, отложив бинокль, посмотрел на пушистые белые облака, потер усы и, глубоко, всей грудью, вдохнул.
— Лето какое, а, Леха? Сейчас бы к моим на Клязьму…
— Кто там идет? — перебил Курортник. — Ровно на двенадцать, внизу.
Он подался вперед, опустив бинокль так, чтобы видеть большую асфальтовую площадку под домом. Через нее медленно шел лысый человек, да странно так шел: руки прижаты к телу, ноги полусогнуты. Он едва ковылял, будто инвалид, вставший с медицинского кресла.
— Это что такое? — удивился Лабус, снова взявшись за бинокль. — Гражданский?
— Да, совсем оборванный. Еле тащится. На наркомана похож.
— Или на больного. Что это на голове у него? Вроде дырки прожженные, видишь?
Оба вскочили, когда сзади раздались выстрелы. Гулкое эхо взрыва раскатилось между домами.
Пригибаясь, они бегом пересекли крышу. Курортник встал на одно колено, подняв «бизон», а Лабус лег, выставив ствол СВД.
Выезд из гаража был на другом конце дома, между первым и вторым подъездом — к нему вел асфальтированный пандус, огороженный двумя бордюрами. Между домом и тротуаром тянулся широкий газон, его пересекали идущие к подъездам дорожки.
По улице двигалась колонна чужаков: «химический танк», четыре тачанки, броневик и пешие. Из-за широкого просвета между домами на другой стороне улицы по ним стреляли. Сверху спецы хорошо видели нападавших.
— Армия, — сказал Лабус. — И гражданские. По дурости напоролись, срочники наверняка.
Отряд из десятка солдат двигался через дворы, защищая небольшую группу гражданских, и наткнулся на противника. Скорее всего, среди срочников остались только рядовые, любой офицер знает, что надо высылать вперед разведчиков. А теперь было поздно. Бойцы, уложив гражданских на землю посреди заросшего деревьями участка земли возле гаражей, тоже залегли. И открыли огонь, но с броневика ударила пушка — взрыв накрыл людей градом осколков и черных комьев.