— Я одного не понимаю, как ты пережила первые дни? Ты сильная, но в первые несколько дней после потрясения впадаешь в прострацию, во время которой можно наделать много всякого.
— А я и не одна была, — тихо ей отвечаю, — а ступор в тот раз побил все рекорды, на неделю затянулся.
— Филипп. — Настя не спрашивает, констатирует факт. Я киваю. — Понятно.
— Это конечно лучше, чем ничего. Но почему ОН, а не МЫ? — ох Леля, Леля! Что ж тебе неймется то?
— Слушай, нам хоть и было по 19–20 лет, мы были еще такими соплюхами, только что игры и увлечения у нас были взрослыми. По сути, если откинуть все замашки, навароты, опеку Фила, чего бы мы стоили, что смогли бы сделать сами? Да ни хрена! На первом же повороте бы попали по самое не балуйся! Что бы вы мне сказали, приди я к вам с задержкой на пять дней? А могли бы объяснить всё это дерьмо с мужской точки зрения? Вы попросите как-нибудь Фила рассказать, много чего интересного узнаете и о себе, и о братьях наших меньших (читай — мужчинах). Мы конечно с вами насмотрелись фильмов ток-шоу, начитались книжек, подслушивали Филиных друзей, но всё это забывается напрочь, когда гребаные чувства накатывают в жизни. Да и не идут собственные ощущения ни в какое сравнение с книжными, киношными или чужой похвальбой, приправленной большой дозой вранья. У тебя к тому времени был опыт сексуальных отношений, а Леля? А у тебя, Настя? Хотя, о чем это я? Нас же всегда конвоировала стайка парней, ревностно соблюдающих свои обязанности и отгоняя ухажеров. Мы трое были тогда полный ноль, главное слово здесь "ПОЛНЫЙ". Так что не надо ставить вопрос ребром! Чем он лучше, чем мы хуже! Абсурд какой! Просто Фил нашел меня в той гостинице и помог, а потом мне понадобилось одиночество. И не вы виноваты, что я им увлеклась! — уф, выговорилась.
— Значит "соплюшки"? Да мы ноль! Поолный! И без палочки, и без дырочки! А ты у нас стала девушка продвинутая, взрослая сопля, ни дать ни взять. Куда нам одиноким и ущербным до тебя! И мыслим мы не так, и общаемся не с теми, вернее НЕ общаемся! — много слов, еще больше эмоций — в этом вся Лелея.
— Леля! — обрывает словесный поток Настя.
— Ты действительно так думаешь? — давай, приходи в себя, а то гадостей друг другу наговорим.
— Нет! — и уже спокойнее, — Нет. Я зла! Очень зла! На эту компанию, с их долбанными развлечениями, на их родителей, что воспитали таких сволочей, на мерзких шавок, которые знали и молчали, на тебя, что все скрыла и на себя, так как не замечала ничего. — как я тебя понимаю, и Настя тоже понимает, поэтому и молчит. — Слушайте, а давайте теперь поедим. — заканчивает свой грозный монолог Леля.