После этого замечания я вправе добавить, что людям кинестетического типа восприятия (их процент в общей массе человеков мыслящих относительно невелик) будет проще добиться успехов в созерцании, если они подключат к этому процессу осязание или даже обоняние.
Но вернёмся к обсуждению преимуществ настроя охотника. Следующее из них это лёгкость, подвижность (или текучесть — в формулировке толтеков) сознания. В своём обычном состоянии наш ум склонен «залипать» на внешних или внутренних объектах. Тяжёлый и инертный, он, как гиря, привязанная к нашему восприятию, постоянно «тормозит» его и искажает, подменяя то, что оно фиксирует, собственными псевдосхемами. В состоянии же охотника восприятие (или внимание — в формулировке толтеков) частично освобождается от ума. («Отключить» его целиком позволяет нам состояние полного безмолвия, которое развивается в нас именно из настроя охотника.)
Это и есть потайная дверь в подсознание потайная для большинства из нас, но не для искусных манипуляторов нашим сознанием, с давних пор умело пользующихся ею. (Об их методах мы с В.В.Шлахтером уже кое-что рассказали в предшествующих книгах серии.) К примеру, пресловутый эффект 25-го кадра основан на неспособности человеческого ума фиксировать мимолётные образы, которые мгновенно выхватывает и навсегда запоминает подсознание; а оно, как известно, вообще не предназначено для анализа и отрицания чего бы то ни было. Подсознание всё воспринимает буквально и реагирует на всё непосредственно. Иными словами, шуток оно не признает. Вот вам, кстати, ещё одна причина, по которой каждому из нас желательно установить контроль над входом в собственное подсознание. Для этого, разумеется, нам следует научиться с ним общаться, говорить на его «языке».
К слову, о языке. В этой книге я иногда буду использовать язык толтеков. (Подсознание на нём есть ни что иное, как второе внимание, тогда как первое внимание это сфера нашего сознательного ума, интеллекта. Не правда ли, сам по себе термин «внимание» куда более осязаем, нежели наши расплывчатые категории «сознание», «ум» и, тем более, «подсознание»!) Благодаря книгам Кастанеды и его сподвижниц, язык толтеков стал доступен очень многим людям. В то же время термины прочих мистических традиций буддизма, суфизма, многочисленных течений, собранных в рамках индуизма, даже европейской культовой магии — сегодня, как ни странно, менее понятны широкой публике, несмотря даже на то, что значительно дольше известны европейцам. Все эти языки служат примерно одним и тем же целям и обозначают явления, которыми нынче занимается и психология. (На мой взгляд, психологический аспект полнее всего выражен в терминологии северных буддийских традиций.) Правда, при общем подходе, допустим, к тому же созерцанию каждая школа вносит в него собственные нюансы.