Война унесла множество жизней, единицы дошли до мирных времен, но Йозек выжил. Правда, певцом он так и не стал. Теперь он носил черную сутану и управлял небольшим церковным приходом в пригородной полосе. Все они об этом знали и даже пару раз смогли вытянуть бывшего сокурсника в «Долину». Впрочем, Йозек пил только слабое вино и оставался ненадолго. Циничный Скальпель однажды предложил пригласить на такую встречу девочек из заведения, в котором работал вышибалой Бруно, но они так и не пришли к единому мнению по поводу этой аморальной авантюры. То есть насчет девочек были согласны все, но так и не сошлись во мнении, сколько и каких именно приглашать. Однако именно тогда все они заключили дружеский пакт о том, что, если и произойдет у них помутнение сознания и очерствевшие души потребуют исповеди, все они пойдут к Йозеку, а исповедь начнут словами: «Приятель, я облажался»…
Расчет был прост. Услышав колокольный звон на мотив песенки «Мой друг когда-то был певцом», Бруно отправится в церковь Йозека Данека и «исповедуется», а тот, так или иначе, сможет передать информацию остальным.
Стас задержался на кухне, чтобы сделать себе кофе. Пока закипал на маленькой электроплитке чайник, Стас стоял и разглядывал киноафиши годичной давности: «Круиз для неизвестного» Пьера Монтазеля, «Музыка в темноте» Ингмара Бергмана и «Похитители велосипедов» Витторио де Сика. Ни одного из этих фильмов Стасу так и не удалось увидеть. Теперь, стоя на кухне, он вспомнил вдруг, как один английский парень, с которым его однажды свели военные дороги, сказал душным августовским вечером: «Как только наступит мир, пойду в первый попавшийся кинотеатр, на первый попавшийся фильм… Буду смотреть, как рушатся чужие жизни, и понимать, что все это ложь». Стас не помнил, как звали этого парня, зато хорошо помнил, как тот погиб.
Впрочем, на последний фильм – «Похитители велосипедов» – Стас не пошел сознательно, прочитав в какой-то газете рецензию. Просто не захотел вновь переживать послевоенное отчаяние, даже понимая, что сюжет выдуман…
Стас выходил из кухонного закутка, когда увидел входящих в помещение Моралеса и двух незнакомых человек, один из которых был одет в гражданскую одежду, второй – в черно-белую униформу. Дежавю… Стас остановился, прислонился к перегородке и стал ждать. Как ни странно, он был совершенно спокоен, лишь где-то глубоко внутри свербило что-то неприятное, но, в конце концов, было бы просто странно, если бы в создавшейся ситуации ничего не свербило. Интересно, почти лениво подумал Стас, по какому из двух дел?