– Дорога впереди перекрыта, – сказал, усаживаясь, Хворостов. Казалось, русский абсолютно спокоен, но Стас заметил, как он барабанил пальцами по колену. – Вокруг холмы, на «Студебеккере» не уйти. Да и на «Мазерати» тоже. Вариант только один – прорываться. Вы погоните дальше, а мы останемся и прикроем, задержим их какое-то время.
– Не может быть и речи, – покачал головой Стас, – вы тут вообще ни при чем.
– Все мы тут при чем, – пожал плечами Хворостов, – дело ведь не только в тебе, Стас. К тому же никто не собирается героически жертвовать собой. Мы их слегка подержим, дадим вам уйти. Потом оторвемся. У них там армейские «Бьюики» и еще какие-то родстеры. А мы на «Мазерати». Им нас не догнать. Душка Джи говорит, что знает этот район…
– А чего он не знает? – хмуро вставил Стас.
– Там дальше есть развилка. Вам направо, в сторону Стены. А мы уведем их налево. Потом вернемся в город. Пойдем сразу к Моралесу, в его интересах нас прикрыть. А если что, скажем, что выполняли твои приказы. Мы же подчиненные.
– Можем попытаться вернуться и найти другую дорогу?
– Где гарантия, что ее тоже не перекрыли? Чем дольше вы здесь болтаетесь, тем больше у них шансов взять вас. Подтянут силы, если придется, могут задействовать полицейскую авиацию. Нельзя давать им это время, Стас. Поверь, я не герой, но другого выхода не вижу.
– Он прав, – сказал с заднего сиденья Арчи.
Стас обернулся и увидел, как толстяк достает из внутреннего кармана пальто черный короткоствольный револьвер. Шрам, переломив ружье, вставлял патроны.
– Он прав, – повторил Арчи, – надо прорываться. Правильно думает.
«Не надо аплодисментов, леди и джентльмены. Это я в очередной раз заглянул в ваши дома через динамики радиол. Кто такой я? Боже, что за глупый, черт побери, вопрос. Меня знают все, меня любят все, за исключением тех, кто должен меня ненавидеть в силу служебных обязанностей. Потому что я славный парень, я душа общества и сердцебиение вечеринок. И хотя еще не вечер и время для первой стопки водки не настало, к черту, делайте динамики погромче! Мы будем веселиться прямо сейчас, потому что через час может быть поздно. Через час может случиться все, что угодно, и то, что случится, может запросто стать несовместимым не только с весельем, но и с жизнью в целом. Давайте, парни, давите на газ, гоните тачки своей жизни навстречу судьбе, и будем, мать вашу, смеяться в ее потное упырье рыло, будем вращать задницами под запрещенную музыку и жить этим мгновением. Оно уже наступило, оно в ваших долбаных руках. Держите крепче баранку и пускайте под колеса все ухабы. Мы крутые парни, и нас не остановить. Это говорю вам я, диджей Халли, голос последнего нормального эфира этого долбаного мира, рэйдио «Хоспис». Запомните это название, потому что последнее, что услышит этот мир, летя в дьявольскую жаровню, это «Бае кон диос», сказанное на волнах этого радио.