Дверь с легким шепотом открылась, и хозяйка квартиры переступила через порог. Красиво переступила. Красивая хозяйка. Свитер, видимо, остался в баре, и теперь женщина была только в длинном бежевом платье. Она, не глядя под ноги, прошла на середину комнаты, посмотрела на Стаса, огляделась и, пожав плечами, – дескать, что там тянуть, – легко скинула платье. Оно скользнуло маслянистой волной по телу и бесшумно упало на пол. У хозяйки бара оказались прекрасные сильные ноги, высокая крупная грудь и непослушные белые волосы, упрямо живучие, несмотря на всю химию, которой их пропитали. Живот был мягковат, а когда она медленно повернулась и пошла к душевой кабинке, то Стас увидел, что и зад ее не так тверд, как могло показаться. И все-таки она была чертовски красива. Невероятной, завораживающей красотой, настолько хрупкой, что напоминала о бабьем лете, о последних теплых днях, о том, что не сегодня, так завтра лужи начнут покрываться льдом, а трава и не успевшие облететь листья – инеем. Настоящая красота, которую от искусственной отличает только то, что она смертна, преходяща, тонка, как перекаленное лезвие: оно может разрубить шелк и сломаться, столкнувшись с горстью обыкновенных спичек.
– Так ты мне не расскажешь, что стряслось с тобой этой ночью? – подойдя к душевой кабинке и не оглядываясь, спросила хозяйка. – Знаешь, именно во время таких встреч и выкладывают все сокровенное. Потому что завтра ты уедешь, а я останусь. Мы никогда не встретимся, и, заметь, я даже не спросила твоего имени. И своего говорить не намерена.
– Зачем тебе это? – спросил Стас.
– Просто так. Мне не хотелось провести эту ночь в одиночестве, и мне хотелось секса…
– Сегодня ночью я узнал о смерти своего отца, – сказал Стас, и это оказалось легче, чем он думал. Правда, в горле вдруг запершило и стало труднее дышать.
Она медленно развернулась, прижавшись к кабинке спиной, и сказала:
– И это тоже доверь сегодня мне. Сам сможешь разобраться завтра, а сегодня положись на меня. Я умею туманить память. Дай только выйти из душа.
И он дал ей это время, он ждал, когда она принимала душ, ждал, когда она шла через комнату, оставляя мокрые следы на полу, на разбросанной одежде и белье, ждал, когда она ложилась рядом. А потом перестал ждать и позволил затуманить память. Она и правда умела это делать. Если уж быть честным, она вообще многое умела.
…Когда время вернулось, было уже за полдень. Спросонья Стас не сразу понял, где находится, а вспомнив, стал оглядываться, но не увидел хозяйки. В окна все так же царапался дождь, потом, видимо у бара, припарковался страдающий одышкой грузовик. Стас поднялся, медленно дошел до душевой кабинки. На ней, прикрепленная скотчем, висела записка: «Спасибо за ночь. Даже не знаю, кто чей должник. Буду благодарна, если перед отъездом ты не станешь заходить в бар». Без подписи.