— Этого следовало и ожидать. Этот подлец ушел к немцам.
— К немцам не уйдешь, все поле под наблюдением. Карцев, возьмите кого-нибудь и найдите Журкина, — приказал ротный.
Не успел Костик сказать "есть", как особист спросил:
— У вас в роте есть сержант Сысоев? Вызовите его ко мне. Найдите. Карцев, сержанта.
— Есть. — Костик показал выправку по всей форме и вышел из избы. Вышел и вскоре столкнулся с папашей.
— Журкина ищешь? Это я ему присоветовал скрыться. Помечется особист и уйдет, как бой начнется. Видишь, второй батальон уже изготовился, и танки там заурчали.
— Особист сержанта приказал найти.
— Вот оно что? Выходит, его кадр, герой-то наш? Ты помешкай малость, Карцев, не торопись.
— Я и не спешу, ухмыльнулся Костик.
Но "не торопиться" не вышло у них. сержант собственной персоной шел на них, и Костику ничего не оставалось, как сказать, чтоб шел он в штабную избу. А через некоторое время увидели они, как особист с сержантом пошли рыскать по деревне Журкина, и вскоре нашли. Сержант нес СВТ Журкина, а тот шел между ними, опустив голову и лишь иногда бросая отчаянные взгляды по сторонам.
— Заарестовали, гады, — сокрушенно выдавил папаша, и опять в его глазах блеснул мрачноватый огонек.
Когда они поравнялись с папашей и Костиком, сержант Сысоев кинул им:
— Знаете, куда этот тип заховался? В сараюхе в солому спрятался. Я же чую, что тут он, крикнул, сейчас прострочу очередью, тогда вылез голубчик.
— И чего ты, сержант, так старался? Наш же Журкин. Знаешь, как он фрицу брюхо разрисовал?
— Я приказ выполнял. Понял? И скажи, зачем твой герой листовки фашистские в кармане прятал?
— Так по дурости.
— Вот за дурость и ответит, — отрезал Сысоев, глянув на особиста.
Тот в разговор не мешался, вспоминал случай, рассказанный одним старшим товарищем, который в подобной же ситуации расстрелял за листовку красноармейца. Правда, тот бросился бежать, и пришлось догонять его на газике, вставши на подножку кабины… Занятый воспоминаниями, он пропустил мимо слова Костика, что "наш же Журкин", а то бы, конечно, запомнил этого долговязого бойца.
— Ну, и что ему будет? — спросил Костика папаша, когда те отошли на порядочное расстояние.
— А хрен их знает! Трибунал, наверно.
— Трибунал, ладно… Шлепнуть могут для напуга остальных, им это раз плюнуть — тьфу и нету Божьего создания.
— За такую ерунду — шлепнуть? Не думаю…
— Не знаешь ты этого народа, Карцев, — покачал головой папаша.
Тут подошел к ним Женя Комов и спросил, куда повели Журкина. Костик ответил, не скрыв опасений папаши. Комов изменился в лице, побледнел, губы жалко задрожали.