— Пойдемте, Володя, я покажу вам Витькины фотографии. Вам будет интересно, — сказала и увела его в другую комнату, наверное, кабинет отца, где стояли большой письменный стол, кожаный диван, два кожаных кресла, а на стене висели две скрещенные шашки с именными пластинками на ножнах.
— Вам не нравится у меня?
— Зачем говорить то, чего не знаешь, — хмуро произнес он.
— Не обращайте внимания. Он неплохой мальчик, только считает, что должен иметь собственное мнение, в корне отличающееся от мнения других. Садитесь.
Володька опустился на диван. Тоня стояла напротив и смотрела на него пристально, и опять от ее взгляда у него екнуло сердце. После недолгого молчания она сказала:
— Вы все еще не можете представить, как можно веселиться, когда там, на фронте… Да?
— Нет. Я уже понял — жизнь есть жизнь…
— Расскажите что-нибудь… о фронте, — попросила она.
— Вы ждете романтических эпизодов? — усмехнулся Володька.
— Нет. Я немного представляю, что такое война. Мой отец военный. Он рассказывал…
— Ну, ваш отец видел войну, наверное, с другой точки, — взглянул он на шашки. — Не из окопа.
— Вообще-то да. Но ему приходилось выходить из окружения, и он бился вместе с красноармейцами. Что же видели из окопа?
Володька вынул из кармана папиросы, долго разминал в пальцах беломорину, потом нехотя ответил:
— Не то, что вам в кино показывают…
Тоня улыбнулась, а затем как-то застенчиво коснулась Володькиной руки.
— Я вижу, вам очень досталось подо Ржевом, лейтенант Володька, прошептала она и уже смелее провела пальцами по его руке.
И искренность ее тона, и поглаживание по руке тронули Володьку, и он подумал, что вот Тоне, пожалуй, он сможет рассказать все.
Из другой комнаты раздалась музыка: ребята завели патефон.
— Идемте танцевать, — вошла в кабинет одна из подруг. — Вы уже посмотрели Витькины фотографии? — спросила не без ехидства.
— Посмотрели, — ответила Тоня, отпуская Володькину руку. — Вы не хотите танцевать?
— Нет. Не получится у меня, наверно, — отказался Володька.
— Мы не хотим танцевать, Зоя.
— Тогда я исчезаю, — выпорхнула та из комнаты.
Они посидели еще немного на диване. Тоня молчала, а Володька опять подумал, что почему-то ей он сможет рассказать все.
— Пойдемте, а то неудобно. Бросила гостей. — Тоня поднялась.
Пластинка кончилась, все уселись за стол, и опять начались тосты и малоинтересные для Володьки разговоры об институтских делах. Часть института, как понял он, эвакуировалась, слившись со строительным, а часть осталась, но занятия шли нерегулярные, часть дня студенты работали в круглом зале, делая деревянные коробочки для противопехотных мин. Поэтому они часто собираются у Тони, чтоб позаниматься, а старушка лифтерша, считая, что идут тут гулянки, встречает всегда их злым ворчанием, как встретила сегодня Володьку.