Рыжеволосая женщина сказала:
— Как на мистера Зиммера? А ты что почувствовала?
— Я приняла это с облегчением. Подумала: меня больше не будут бить.
— Ты счастливо с ним жила?
— Ни одного дня.
— Ты же выбрала его, на что-то рассчитывала.
— Он меня выбрал. На вечере в Кали. Там было по семь колумбийских девушек на одного американца. Я не думала, что меня возьмут. Мы поженились… Через два года я получила зеленую карту, и мне надоело, что он меня бьет.
Рыжая миссис Махмуд сказала:
— Да, ты накушалась, вижу. — И на этот раз помолчала, прежде чем спросить: — Сколько нынче стоит грузовик цемента?
Лурдес без промедления ответила:
— Тридцать тысяч.
Миссис Махмуд сказала:
— Черт возьми. — Но сидела спокойно, откинувшись на желтые подушки. — Ты была готова к этому. Вивиана описала тебе ситуацию, и ты решила наняться.
— Думаю, вы меня наняли из-за мистера Зиммера, — сказала Лурдес. — Очень уж интересовались, что с ним произошло. И еще я поняла с первого дня, когда мы сидели здесь, что мужа вы не любите.
— Так ведь понятно почему. Я до смерти боюсь сгореть. Он зажигает сигару — я слежу за ним, как чертов коршун.
Нашла себе причину, объяснение.
— Незачем нам про него говорить, — сказала Лурдес. — Вы платите деньги, все вперед, и мы про это больше не говорим. Не платите — тоже больше не говорим.
— Колумбийские друзья должны все получить заранее?
— Какие друзья?
— Цементные друзья.
— А если это будет похоже на несчастный случай, и вы скажете: они здесь ни при чем, он упал из лодки? Вы не знаете, какие это люди.
— У Воза нет лодки.
— Или на его машину наехал грузовик. Понимаете? Вы заранее ничего не будете знать.
— Они, наверное, захотят наличными.
— А как же.
— Я не могу пойти в банк и снять такую сумму.
— Тогда забудем об этом.
Лурдес ждала, а женщина думала, курила сигарету — курили обе, и, наконец, миссис Махмуд сказала:
— Если я сегодня, прямо сейчас, дам тебе почти двадцать тысяч, ты все равно захочешь забыть?
Теперь Лурдес замолчала и задумалась:
— У вас столько есть дома?
— Копила на побег, — сказала миссис Махмуд, — если придется спешно уехать. Зажимала чаевые, когда доводила их до того, что пачкали штаны, и это все — двадцать тысяч. Берешь или нет? Не берешь — можешь уходить. Ты мне больше не нужна.
За несколько недель своего пребывания здесь Лурдес всего дважды пришлось обменяться словом с доктором Махмудом. Первый раз — когда он пришел на кухню и попросил приготовить ему завтрак — копченого снука, рыбу, которую он ел холодной, с чаем и поджаренным хлебом из цельной пшеницы. Предложил ей тоже поесть снука, сказав, что он хуже лосося, но тоже ничего. Лурдес попробовала; рыба была костистая, но она сказала ему: да, вкусно. Они поговорили о том, кому какая морская рыба нравится, и он показался ей вежливым, разумным человеком.