Монастырь был небольшой, так что агрессоры довольно быстро перевернули его вверх тормашками. Проводник указал наиболее вероятные места для тайника. Его нашли. В почерневших футлярах из кожи, дерева и золота лежали мандалы поступка и желания.
– Мы все сделали. Уходим отсюда, – кивнул белоголовый.
В это время один из монахов подскочил к Тину и принялся ему что-то выговаривать на неизвестном наречии. Говорил он пылко, взмахивая рукой и тыкая пальцем в грудь оппонента. Речь его явно была обличительной. Тин побледнел, потом лицо его стало краснеть, а глаза – наливаться яростью. Он изрыгнул какое-то проклятие. А потом…
Тин подскочил к стоящему рядом солдату, который даже не успел сообразить, что происходит, и резко вырвал из его рук автомат. Опустил вниз предохранитель, демонстрируя, что не понаслышке знает, как обращаться с оружием, и рубанул короткой очередью, разорвавшей грудь его недруга.
После грохота автомата повисла оглушительная тишина. Все смотрели изумленно на проводника. Тот опустил ствол, а потом вернул оружие онемевшему боевику; повернулся к Ричарду Гельфанду и отрывисто произнес:
– Я должен был.
Тот пожал плечами – мол, должен и должен. С кем не бывает.
– Я хочу, чтобы они все умерли, – с нажимом произнес Тин.
В общем-то мысль была достаточно здравая. Свидетелей лучше в таких делах не оставлять. Но все-таки устраивать кровавую резню не входило в первоначальные планы.
Видя заминку, Тин надавил:
– Я хочу, чтобы они умерли. Или меня ничто не заставит идти дальше.
– Ты сам отвечаешь за их смерть, – сказал Гельфанд.
– Я отвечаю.
Блондин внимательно посмотрел на Тина. Дать ему в руки оружие он не мог. Что в голове у этого сумасшедшего – одному черту известно. Но и разводить дискуссии сейчас было не время. Он хочет крови – так пускай ее получит.
– Дуонг, выдели людей, пусть помогут монаху, – кивнул Гельфанд командиру группы боевиков.
Профессора Тайлера аж всего перекосило, но он сдержался. Ему претило излишнее насилие. Но в таких случаях он не возражал. Его партнеры разбираются в таких вопросах куда лучше его.
Послушников монастыря пинками прикладов выстроили во дворе в ряд. А дальше началось жутковатое зрелище. Командир выделил солдата. Тин подводил к приговоренному, тыкал в его сторону тонким музыкальным указательным пальцем и говорил: «Убей». С полным равнодушием. Даже видавших виды головорезов коробило от этой жуткой процедуры, но они безропотно подчинялись, потому что был приказ лидера «Справедливого пути» – выполнять все повеления европейцев, как его собственные. А повеления генерала было принято выполнять точно, в срок и максимально добросовестно. Кто не следовал этим правилам, давно уже переселился в мир иной.