– Жизнь за свободную Суньяму! – как положено по правилам, отчеканил Хан, ударив себя ладонью в грудь…
Хан в очередной раз доказал, что на него можно положиться и что он лучший в своем деле. Всему отряду был дан отдых. И бойцы были предоставлены на время самим себе.
Активных боевых действий не шло. По всем фронтам наблюдалось напряженное затишье. После разгрома пехотной колонны армейцы отбомбились по известным им лагерям «Справедливого пути», оказавшимися на поверку обычными деревнями, где какое-то время назад действительно квартировали сепаратисты. Также было проведено несколько не слишком активных силовых акций. А потом все успокоилось.
Но Хан знал, что долго эта идиллия не продлится. Краем уха он слышал, что генерал готовит что-то грандиозное. Но что именно – тайна за семью печатями. А с вопросами лезть опасно: контрразведка у «Справедливого пути» не спит. За некоторые вопросы сразу отрежут язык, а потом и все остальные выступающие части тела…
Некоторое время Хан считал, что эта история закончилась удачно. Но, как вскоре оказалось, радовался рано.
Через две недели генералу донесли, что Хан нашел в разгромленном монастыре какую-то сильно затейливую побрякушку, притом из чистого золота. И удачно припрятал ее.
Поздно вечером в стоявшую на окраине лагеря хижину к бравому командиру завалились телохранители генерала. И на миг застыли в изумлении.
Тускло светила питаемая от общего генератора лампочка. Хан стоял на коленях на дощатом полу. У его ног валялась пустая бутылка из-под виски. Перед ним лежал квадратный золотой предмет. Офицер завороженно глядел на переплетение древних знаков и схем.
Телохранители генерала не привыкли миндальничать. Преодолев секундное замешательство, они грубым рывком подняли офицера на ноги. Встряхнули, привели в чувство, окатив водой из стоявшего в углу пластмассового ведра, и вместе с трофеем доставили к генералу.
– Великолепная мандала, – лидер «Справедливого пути» внимательно осмотрел принесенный предмет, от которого веяло седой древностью. Осторожно погладил пальцами удивительный узор – тот был совершенен и вместе с тем вызывал тревогу, был чем-то неприятен. И ощутил, что его притягивают волшебные переплетения линий и завитков, ему хочется снова и снова глядеть на выдавленные в золоте старинные письмена, значение которых вряд ли кто сегодня поймет.
Резко отодвинув мандалу, генерал уперся суровым взором в своего подчиненного:
– Ты мародер, Хан. Ты взял то, что принадлежит богам, и скрыл это от меня.
Хан уже окончательно пришел в себя. Пары виски выветрились из его головы. Его била нервная дрожь. Он знал, как скор на расправу генерал и в какие жестокие формы выливается его гнев.