Местный сыскарь сказал мне, что у них вызвали подозрения оборванный подол бархатной юбки и отсутствие на погибшей туфель и теплой одежды. Поэтому и провели допэкспертизу, при автопроисшествиях обычно ненужную.
…Эту юбку я ей подарил. И я настоял на том, чтобы она была бархатной – мягко, нежно и торжественно. Оказалось, оторванным куском ткани она обматывала ногу, потеряв туфлю.
Сыскари не ограничились автоверсией, по горячим следам отработали все. Но уголовное дело по похищению заводить не стали: четверо свидетелей видели, как Аля сама входила в здание пансионата, где жил Глинский, и сама выходила из него. Я своими глазами прочитал слова охранника о том, что такого скоростного секса тот еще не видел: Аля была в номере буквально три минуты. Если останусь жив, надо будет его найти и сломать руку. Или, лучше, вырвать язык.
– Ты тоже считаешь, что это был несчастный случай? – спросил я у сыскаря.
– Похоже на то, – подумав, сказал он. – У нее ничего не взяли. С ней ничего не сделали. У них вышла какая-то ошибка. А под машину попала… Как говорится, обходи автобус сзади, а трамвай – спереди.
– Получается, никто не виноват?
– Получается так, – вздохнул мент. – Извини.
«Человек умер, и никто не виноват, – задумался я. – Нет, так не бывает. Я найду и накажу виновных». Но говорить об этом менту, пусть и хорошему знакомому Вовчика, не стал. Просто поблагодарил, попрощался и вышел на свежий воздух.
На самом деле виноват я. Альке не следовало связываться с человеком, чьим единственным взрослым занятием было – убивать. И это не совпадение, что она встретила свою смерть совсем рядом с тем местом, где я ее подобрал в ноябре. Слишком долго живу на этом свете и слишком много видел, чтобы поверить в такие совпадения.
Что ж, с судьбой не повоюешь. Но я считал себя обязанным повоевать с теми, кого судьба выбрала в исполнители своего приговора. А может, мне просто надо было чем-то заняться.
Далее я действовал очень быстро. Продал «девятку» Ефима Аркадьевича, благо генеральную доверенность имел давно. Ездить на ней было нельзя по двум причинам: если будут искать, то именно ее. А если попадусь, то начнут тягать Береславского. С моей стороны это было бы черной неблагодарностью.
Тут же, на рынке, приобрел потрепанную, но еще крепкую темно-зеленую «четверку» с длинным накрышным багажником. «Хозяйственные» автомобили вообще меньше привлекают внимания, а мне надо было кое-что маскировать.
Затем нанес визит на дачу и сломал замок Ефима Аркадьевича на дверях мастерской. Не знаю, простит ли меня господь, а мой шеф простит точно. Он вообще не умеет долго злиться.