Именно поэтому впереди, уже невидимый за поворотом, крадется большой «Лендкрузер», а сзади, метрах в двухстах, неприметная «Хонда». Плюс сам Виктор Геннадьевич Кузьмин с помповиком, заряженным картечью, и старым, но надежным «люгером» за поясом. Всего, если не считать Кузьму, восемь человек, но это отборные люди. Если кто-то решит напасть, скорее всего, кончит плохо.
Кузьма сначала вообще хотел отменить любые поездки до разрешения ситуации, но потом все же передумал. Особой опасности не предвиделось: лес редкий, просматривается далеко. О маршруте никому не известно: как обычно, в Мерефу поехали спонтанно. И наконец, Кузьме до крайности не хотелось ставить в известность о происходящем господина Глинского. Потому что если его пацифистски настроенный друг взбеленится, то проблем не избежать. Вот когда начнут палить, тут он будет на высоте – Кузьме уже приходилось в этом убеждаться. А в обыденной жизни его «божественные установки» могли здорово испортить Кузьме обедню, прости господи, за каламбур. И еще Кузьма твердо знал, что если его лучший друг заартачится всерьез, то последнее слово всегда останется за ним, Глинским. Свое место Кузьма знал четко, и оно по жизни было вторым. Что, впрочем, его никогда не тяготило.
Вот и знакомый поворот. Уже показались белые башни монастыря, как вдруг Вадька издал восхищенный вздох.
Глинский тоже порадовался пейзажу: как и ожидали, здесь погодка развиднелась, и бурная смесь белого, синего и золотого бушевала перед глазами очарованных паломников. Однако Вадька смотрел не на башни. Проследив за его взглядом, Николай Мефодьевич увидел целую группу библейских персонажей, стоявших недалеко от святых ворот. Они издавали неяркое, но явственно различимое сияние. Лишь через несколько мгновений Глинский понял, что перед ним искусно выполненные ледяные скульптуры.
– Здорово, – вслух восхитился Вадька. – Как они это делают?
– Не знаю, сынок, – честно ответил отец.
Узнали через минуту. Чуть в стороне монахи-умельцы заканчивали еще одну скульптуру – пятиглавый, с множеством деталей, храм. Тоже из льда. Его прозрачные башни сверкали на солнце не хуже золотых.
– Я пойду, да? – нетерпеливо заерзал Вадька и, даже не дождавшись полной остановки, выскочил из «Витары». Кузьма зорко оглядел окрестности, но, не увидев ничего подозрительного, начал вылезать из машины. Он не боялся ни за Вадьку, ни за себя. И дело не в людях из «Лендкрузера» и «Хонды», уже отрабатывавших свой хлеб, а в том, что даже сам Кузьма не решился бы открыть пальбу в Мерефе. А уж если он на это не способен, то вряд ли найдется способный.