Кроме того, более четко обозначились несколько других разногласий: о величинах подуровней ядерных боезарядов для МБР и БРПЛ, а также КРВБ в общем согласованном уровне боезарядов в 6000 единиц; о порядке учета крылатых ракет морского базирования (КРМБ) в ядерном снаряжении. Сторонам стало ясно, что в Вашингтоне для достижения даже «рамочной» договоренности по СНВ предстоит немало поработать.
На заключительной стадии переговоров в Женеве по договору о ликвидации РСМД к достижению договоренностей стремились и СССР, и США. К этому были причины. Во–первых, этот договор был выгоден обеим странам. Об этом уже говорилось. Во–вторых, его подписание само по себе поднимало авторитет М. С. Горбачева и Р. Рейгана, Э. А. Шеварднадзе и Дж. Шульца в своих странах и в глазах международной общественности.
Вспоминается в связи с женевской встречей обед поздним вечером 24 ноября в загородном доме представительства США в Женеве. Было заметно, что с обеих сторон проявляется немалый интерес дипломатов и военных друг к другу. За обедом мне пришлось, отвечая на вопросы Дж. Шульца, К. Пауэлла и других, много рассказывать об обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны и вообще об этой войне. Дж. Шульц, в свою очередь, вспоминал о войне с японцами в 1942–1945 годах, в которой он участвовал. К. Пауэлл расспрашивал о боевой и оперативной подготовке Советской Армии.. Большой интерес у него вызвал мой рассказ о проведении крупных войсковых учений в Забайкалье в условиях низких температур: — 40–50°С. (Через год командование сухопутных войск США провело подобные учения на Аляске.) В течение всего обеда шла свободная беседа, в ходе которой мы и американцы старались лучше узнать друг друга.
Такие контакты полезны для дела, для более правильного представления друг о друге на будущее.
Для читателя, наверное, будут небезынтересны и личные впечатления о встрече на высшем уровне в Вашингтоне, проходившей 7–10 декабря 1987 г. Об этой встрече у меня как у ее участника осталось в памяти несколько поучительных эпизодов.
За несколько дней до отлета в Вашингтон после одного из совещаний, связанных с подготовкой к встрече в верхах, я обратил внимание М. С. Горбачева (оставшись с ним наедине) на то, что США добиваются подуровня для боезарядов МБР и БРПЛ не более чем в 4800 боеголовок (из общего числа для СНВ в 6000 боезарядов), чтобы как можно больше (не менее 1200 боезарядов) оставить для КРВБ на их тяжелых бомбардировщиках, в которых у них большое преимущество. В то же время мы добиваемся подуровня для МБР и БРПЛ не менее чем в 5100 боеголовок, так как для КРВБ нас устраивает подуровень в 900–1000 боезарядов. Эта позиция записана у нас и в директивах на предстоящие переговоры. Однако наши планы развития МБР и подводных лодок с БРПЛ на будущее допускают иметь подуровень боезарядов для них в 4800–4900 единиц. Таким образом, разницу в 200–300 боезарядов, не отраженную в директивах на переговоры, М. С. Горбачев имеет как бы в своем резерве и может при необходимости пойти на уступку без ущерба для нашей безопасности. При этом, подчеркнул я, об этом никто не знает, кроме него самого, министра обороны и начальника Генштаба. Генсек принял это к сведению, сказав: «Посмотрим, как это можно будет использовать в Вашингтоне». И добавил, чтобы я об этом никому не говорил.