— Вы и так сделали достаточно, доктор Монтхэвен. Вы позволили моему ребенку умереть — этого вполне достаточно.
Два дня спустя Эндрю стоял возле крошечной могилки, которая находилась у подножия другой, засыпанной еще свежей землей. Он был единственным, кто пришел на похороны Коллин Бэкетт, дочери Колина и Грир Бэкетт.
— Коллин будет покоиться рядом со своим отцом, — монотонно пропел священник и, прижав закрытую Библию к груди, устремил взор к небу.
Эндрю слушал вполуха эту странную надгробную речь в честь человека, который едва существовал. Обряд совершался только ради него, и Эндрю сомневался в том, что Коллин удостоилась бы хоть слова, если бы он не пришел. Одинокий могильщик потянулся к термосу с чаем, сжимая между пальцами тонкую сигарету, которую только что скрутил.
Закончив проповедь, священник протянул руку Эндрю.
— Как это грустно. Очень грустно, — проговорил он.
Эндрю пожал его тонкие пальцы.
— Как глупо, — проговорил он в ответ.
Затем он наклонился, взял в руку горсть земли и медленно высыпал в яму твердые серые комья.
Прежде чем последний земляной комок глухо стукнул о деревянную крышку белого гробика, Эндрю поднялся с колен и быстро пошел к зеленым металлическим воротам, ведущим прочь с церковного кладбища. Садясь в машину, он удивился, почему все-таки Грир решила похоронить семью в Ферндэйл, этой захолустной деревеньке. Если она не хотела лететь с ними в Штаты, могла бы заказать могилы на кладбище в Дорчестере, возле госпиталя. Он подумал об этом же, когда сотрудник больницы сообщил ему, что Колин Бэкетт был погребен в Ферндэйл. Но Грир не упоминала об этом сама, а подходящего момента спросить так и не подвернулось.
Несчастный случай произошел поздно ночью, когда они с мужем уже приехали в Дорсет. Из Лондона они добирались на машине и, насколько Эндрю было известно, не могли по пути заехать в эту отдаленную деревню. Ферндэйл была мирным местечком. Должно быть, кладбище предложила одна из медсестер. На этом он и остановился.
Прошло уже три недели с тех пор, как выписали Грир Бэкетт. Череда дней и ночей, прошедших в борьбе с желанием навестить ее, смешалась для Эндрю в одно монотонное мучение. Ему безумно хотелось увидеть Грир, но он прекрасно понимал, что является лишь частью ее кошмара, который она, конечно, стремится забыть.
В тот же вечер, 28 сентября, он срезал одну из припозднившихся роз с решетки своего сада. Ночной воздух опьянял, а Эндрю совсем не чувствовал себя уставшим. Он слетел по каменным ступенькам на тропинку и продолжал бежать, пока не уперся в отвесный берег океана.