Его объятия обволакивали ее, она словно приросла к нему, — но тревожный огонек снова зажегся, на сей раз был ярче и назойливей. Тем временем великолепное тело, обнимавшее ее, послало ей свой собственный, неизбежный и безошибочно узнаваемый сигнал. Грир застыла, едва сдерживаясь, чтобы не отстраниться. Дурочка. Чего ты ожидала? Настойчивое движение его таза подтвердило догадку Грир: его возбуждение достигло предела.
— Эндрю. — Она сжимала в ладонях его лицо, пока он не открыл глаза. — Послушай меня, прошу.
Его янтарные глаза были подернуты дымкой, и он потряс головой, словно опьяненный крепким вином.
— Больше никаких разговоров, моя красавица. Я отвезу тебя домой. К себе домой.
— Нам лучше притормозить, Эндрю, — попыталась объяснить Грир. — Понять точно, чего мы оба хотим.
Он снова накрыл ее губы поцелуем, а оторвавшись, двинулся к дороге, увлекая ее за собой.
— Я знаю, чего ты хочешь, Грир. Я это чувствую. А ты знаешь, чего хочу я. Любить тебя — любить тебя снова и снова.
— Эндрю, подожди. — Грир семенила за ним, спотыкаясь на каждом шагу. — Я знаю, как это выглядит... Я сама во всем виновата.
— Верно, с одной стороны. — Эндрю продвигался вперед, не останавливаясь и не глядя на нее. — Но совершенно неверно — с другой, — прокричал он. — Мы оба знаем, как это выглядит — именно в настоящем времени, — и ты даже особенно не притворяешься, будто ничего не происходит, хоть и не в состоянии признать, что отвечаешь на мои чувства. Но если говорить о вине, то обвинять тут некого. Я не стыжусь признать, что увлечен тобой и хочу тебя. Ты смущена тем, что чувствуешь то же самое?
Он обернулся, Грир посмотрела ему в глаза и опустила взгляд на его губы — такие чувственные, идеально очерченные; сексуальные и своенравные, где бы они ни касались ее кожи. Нет, она не стыдилась того, что ощущала. Это удивляло ее, но не смущало. Ведь они оба взрослые и свободные люди, разве нет?
Он прижал Грир к себе и поправил дубленку, прикрыв ей шею.
— Ты не ответила, Грир. Тебя расстраивает то, что ты увлеклась мной?
— Нет, конечно же нет, — быстро проговорила Грир. Она умирала от желания снова ощутить вкус его губ. — Но, Эндрю, это ведь может быть просто эмоциональной разрядкой. Я точно не знаю, какие предпосылки подвели к этому тебя, но не думаю, что они очень отличны от моих. — По крайней мере, звучало логично.
— Поразительно. Ты что, собираешься посвящать меня в свой психоанализ? — усмехался Эндрю.
Неожиданное мимолетное прикосновение его губ заставило ее прильнуть к нему.
— Ты надо мной смеешься, но я права, — не сдавалась она. — У нас обоих этот день был слишком напряженным — сплошь проблемы да противоречия. Это не мое дело, и я не влезаю, но у тебя ведь тоже не все гладко. — Вытащив прядь волос изо рта, Грир продолжала: — Да и потом еще Ферндэйл. Хоть ты и не знаешь всего, что со мной там произошло, но все мои переживания принимаешь близко к сердцу. Я это знаю потому, что у тебя все написано на лице. Тебе и в голову не приходит пройти мимо нуждающегося в помощи человека. Я поражаюсь, как ты еще жив и здоров с таким бременем чужих проблем, которое несешь на себе столько лет, — договорила она, в панике сознавая, что ей больше нечего сказать. Ведь, пока болтала, она была в безопасности.