Прикрыв лицо обнаруженным в его кармане армейским кепи с длинным козырьком и связав напоследок бесчувственную Волчицу, Турецкий прихватил ее белый халат, уверенно вышел в сумрачный коридор и запер дверь на замок. Впереди были свобода или смерть. И этот единственный шанс он не имел права упустить. Если не ради себя, то ради спасения Риты.
Увидев его в столь неожиданном обличье, девушка поначалу не поверила собственным глазам, а затем радостно вскрикнула:
— Саша!
— Тихо… — цыкнул на нее Турецкий. И вручив Рите белый халат и туфли медсестры, приказал: — Переодевайся…
— Но у меня, — смущенно начала девушка, слегка распахнув больничную пижаму, под которой не оказалось нижнего белья. Однако под строгим взглядом прокурора тотчас решительно сбросила ее на пол и долго не могла попасть в рукава халата. Впрочем, ее волнующая нагота не произвела на Турецкого ни малейшего впечатления.
— Ты знаешь, я слышала крики, — шепотом сообщила Рита. — Такие ужасные, будто где-то рядом зверски насиловали женщину…
Прокурор невольно усмехнулся. Девушка не подозревала, что в некоторых случаях насилию подвергаются не только женщины.
В медицинском халате, с марлевой повязкой на лице, Рита сделалась отчасти похожа на злополучную Волчицу. В глазах у нее по-прежнему отражалось взволнованное удивление.
— Никаких вопросов, — строго предупредил ее Турецкий. И жестом приказал девушке следовать за ним.
Оба вышли в сумрачный коридор. Настороженно оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, Турецкий вразвалочку зашагал впереди, имитируя походку камуфляжных бугаев. Следом, испуганно озираясь, двинулась Рита. Сердце ее замирало от волнения. Перед глазами как будто клубился прозрачный туман…
Внезапно Турецкий, не повернув головы, негромко произнес:
— Иди спокойно, не волнуйся.
Беглецы осторожно прошли под взглядом установленной под потолком портативной телекамеры. Но тревоги не последовало. Значит, их приняли за своих.
За следующим поворотом оказался тупик. Яркий свет, падая из распахнутой настежь двери, ложился на бетонные стены и пол; потянуло табачным дымом.
— Туз! — неожиданно рявкнул грубый мужской голос и тотчас глумливо захохотал: — Козел ты, Мокруха!
Сделав Рите знак остановиться, Турецкий вынул из кобуры пистолет и решительно шагнул на порог. В ярко освещенном, убогом и заплеванном помещении вроде караульного мирно резались в карты двое камуфляжных бугаев.
— Эй, Толян, садись играть за этого козла! — обернувшись, рявкнул один из них. Затем его водянистые дебильные глаза изумленно округлились.
— Руки за голову и лицом к стене, — хладнокровно приказал Турецкий.