— Саша! — раздался в трубке знакомый хрипловатый голос Меркулова. — Ты еще дома? — удивился он. И озабоченно добавил: — Приезжай, дружок, поскорее. Тут у меня для тебя одно срочное дело нарисовалось…
«Опять дело, — с раздражением думал Турецкий, разгоняя свой видавший виды «жигуленок» по залитому утренним солнцем Комсомольскому проспекту. — Ну и жизнь у вас, господин-товарищ важный следователь! Верно говорят: покой нам только снится. Да и есть ли он вообще на свете — этот покой?!»
Многие заметили, что заместитель Генерального прокурора России по следствию Константин Дмитриевич Меркулов был уже не тот, что раньше. И это была правда. В последние годы на фоне неудержимой криминальной волны, сопровождавшейся все более дерзкими и масштабными преступлениями, которые, за редким исключением, оставались совершенно безнаказанными, он заметно охладел к своей работе. И разменяв шестой десяток, нередко с горечью думал о том, что жизнь его, в сущности, пропала даром. Потому что никакие усилия, затраченные на очищение общества от скверны, не способны были радикально изменить саму порочную человеческую природу.
По этой причине Константин Дмитриевич уже не проявлял к прокурорской работе того усердия, которое отличало его в минувшие годы. Пользуясь негласными льготами заслуженного работника юстиции, старался по возможности избегать особенно громких и ответственных дел, не суливших ему, по обыкновению, ничего, кроме головной боли. Вместо этого его все чаще можно было увидеть на различных официальных мероприятиях, где он со значительным видом представительствовал или втихомолку дремал, либо в Дворянском собрании, куда Константин Дмитриевич теперь нередко наведывался как признанный потомок старинного дворянского рода Долгоруковых. А свободное время он всецело посвящал своей семье. Все его интересы отныне сосредоточились лишь на том, чтобы дотянуть потихоньку до пенсии. И обосновавшись на даче, мирно ковыряться в земле или нянчить внуков, которые у них с Лелей несомненно должны были рано или поздно появиться…
Однако сегодня утром мирное течение этой жизни было снова нарушено непредвиденным событием, которое заставило Константина Дмитриевича изрядно призадуматься, а также поделиться своими соображениями с Турецким.
— Что это с тобой? — попытался шутить Меркулов, когда тот наконец вошел в его кабинет и угрюмо плюхнулся в кресло. — Не иначе, бандитская пуля?
— Угадал, — язвительно усмехнулся Турецкий. — Именно пуля. Только не бандитская. Шрамы украшают прокурора, не так ли?
Константин Дмитриевич сокрушенно вздохнул: