Раструб рожка, его песнь.
Она обернулась, посмотрела отцу в глаза, в которых застыла боль. Она хотела бы прижаться к нему и исчезнуть. Она – его единственная дочь, его печаль.
* * *
Со временем она успокоилась. Флора обладала терпением. Ее сестры, приходившие с визитом, всякий раз повторяли, что она бесконечно терпелива.
– Ты о ней так заботишься, не хуже, чем в больнице для душевнобольных, – сказала Виола, от которой пахло духами и цветами. – Она, наверное, с тобой чувствует себя в безопасности. И он тоже.
– Она с таким же успехом может здесь жить, зачем больница, от Жюстины так мало беспокойства. И Свену лучше, когда он знает, что она дома. Его девочка.
Последнюю фразу Флора произнесла несколько презрительным тоном.
Виола скрестила обтянутые нейлоном ноги и поманила Жюстину:
– Что, если я тебя с собой в город возьму, Жюстина? Купим тебе платье.
– Да мы ее заваливаем новыми вещами. Конечно, я не стану тебе мешать, только все это напрасные старания. Она ничего нового не наденет. Поносит один день и снимает. Все это неудобное и искусственное, как она говорит. Впрочем, какая разница, она все равно вечно дома сидит.
– Нельзя сдаваться, Флора. Одежда способна изменить человека. Может, она снова сделает ее нормальной.
– Нормальной! Эта девочка никогда не была нормальной. – Флора понизила голос: – Тут дело в генетике, в наследственности со стороны матери. Та была тоже, как бы это сказать, немного ку-ку. Я сейчас пытаюсь обучить Жюстину основам хозяйства, как за домом приглядывать. Такое всегда пригодится. Когда-нибудь мы со Свеном состаримся, тогда ей придется заботиться о нас, за домом смотреть. И я надеюсь, что она научится ценить себя, это же главное в жизни.
Сестры никогда не понимали, почему Флора никого не наймет следить за домом и садом. За такого богатого замуж вышла, а дом тянет в одиночку.
– Ты могла бы сидеть как герцогиня, а тебя бы обслуживали. А ценить себя ты можешь очень высоко, ты же жена знаменитого Свена Дальвика, одно это чего стоит.
У Флоры были собственные, несколько странные аргументы.
– Я не хочу в своем доме посторонних. Это моя территория.
* * *
Но это была и территория Жюстины. Исподволь она вступала в свои права на нее, о чем Флора и не догадывалась. Облачившись в старый комбинезон отца, Жюстина скоблила стены и полы в доме. Весной и осенью, год за годом.
И в воде была ее кровь, из пореза на руке.