Два часа. Она схватила телефон и набрала номер.
Он тут же ответил.
– Здравствуйте еще раз. Это Жюстина Дальвик. Извините, что я так поздно.
– Ничего.
– Вы ее нашли?
– Нет.
– А полицию... вы подключили?
– Подключил... Я сходил к ним, все рассказал. Но толку от них нет. Пока. Они говорят, что жены сплошь и рядом сбегают от мужей. Только мне кажется, они просто хотели меня успокоить.
– Я тут подумала. Она вообще-то говорила... про ваш брак.
– И что она сказала?
– Мне показалось, что она немного... как бы это сказать... разочарована.
– Во мне разочарована?
– Да.
– Вот как. Она так и сказала?
– Она плакала и была очень подавленной. Говорила, что вы отдалились друг от друга, что у вас теперь мало общего. И что мне остается, сказала она, ни работы, ни любви, что-то в этом духе.
Было похоже, что он закурил.
– Прямо так и сказала?
– Ну, примерно так.
В трубке послышались всхлипывания, бормотание. Словно он отложил трубку в сторону. Надсадный кашель. Потом он вернулся.
– Извините меня, – тихо сказала она. – Не следовало мне звонить вам посреди ночи.
– Нет! – закричал он. – Это ничего! Наоборот.
– Я почему-то уснуть не могу. Тоже беспокоюсь.
– Я сегодня был у вас в Хэссельбю. Звонил в вашу дверь, но никого не застал.
– Да.
– Что мне делать? Что мне, мать твою, делать?! – Последнюю фразу он проорал. – Извините меня... но прямо не знаю, куда деваться от беспокойства.
– Ничего удивительного. У вас есть снотворное? Я хочу сказать, что вам необходимо поспать.
– Я таблетки не принимаю.
– А Берит?
– Честно сказать, не знаю.
– Ясно. Ладно, не хочу вам больше мешать. Я позвоню, если что-нибудь вспомню. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
* * *
Каждый раз, когда она ложилась в постель, это возвращалось. Днем оно держалось на расстоянии. А потом, когда все было кончено, она заснула. Опьянение уже прошло, но, приняв душ, она уселась на край постели и выпила еще пару бокалов вина. Снова разнылась поврежденная нога. А потом она отключилась.
* * *
Они упали друг другу в объятия. Долго стояли, обнявшись. Горячее, заплаканное лицо Берит, ее пьяные рыдания, я так себя осуждала, меня такое раскаяние терзало, я пыталась себя уговорить, что дети – они жестокие, они лишены дара сочувствия, только это не помогало, Жюстина, Жюстина, ты должна меня простить.
Она была пониже Жюстины, потоньше. Но сильная. Когда Жюстина потянула ее на пол, она не протестовала. И только когда Жюстина уселась ей на грудь, склонилась и стиснула ее горло, только тогда Берит попробовала сопротивляться. Жюстина сдернула с полки книгу, это был том Достоевского, и била Берит торцом книги прямо в переносицу. Раздался треск, тело под ней затихло, закатились глаза, Берит потеряла сознание, от шока ли, от боли. Жюстина метнулась в спальню, принесла длинный шарф, несколько раз обмотала вокруг шеи Берит.