Вечно она мокрая ходила. У нее там было все стерто, покрасневшее.
Она падала в снег, ее никто не толкал, сама падала, а хоровод все крутился вокруг нее, мелькали ноги в потертых лыжных ботинках. Она лежала в центре, точно агнец на заклание.
В бок упиралось что-то твердое, слепленный снежок, совсем не холодный. Они строили вокруг нее снежные стены, рыли колодец, а она лежала на дне.
Белые стены, комковатые стены. А далеко в вышине свет, серый и воющий. Звонок. Надо возвращаться в школу.
– Пошли! – кричит Берит. Светлый ангел, она всегда верховодила. – Давай скорей, а то учительница будет ругаться.
Она могла встать. Могла навалиться на стену и разрушить, наверное, это было совсем не трудно.
Только она этого не сделала.
* * *
Учительница, Флора и она. Тиканье часов на стене.
– Смотри на нас, когда мы с тобой разговариваем!
– Она вообще-то лишилась матери...
– С тех пор уже много лет прошло. И теперь у нее новая мама, не может же она на всю жизнь на этом зациклиться. Нам надо вывести ее из этого состояния, помочь. Иначе у этой девочки будут проблемы на всю жизнь.
Флора в белой блузке.
– Мы тебе только добра желаем, Жюстина, ты же знаешь.
Учительница, руки испачканы мелом.
– Она не без способностей. Но ей нужно приложить побольше усилий. Не сидеть на уроках мышкой. Я знаю, что у нее есть потенциал. И она отвечает за свою жизнь, все люди отвечают за свою жизнь, даже школьники.
– А то мы с папой поговорим, Жюстина. А ты ведь этого не хочешь?
Нет. Прямое попадание. Папу нужно пощадить, ему ничего не нужно знать, ему своих забот хватает с этой ведьмой в женском обличье, с которой он делит кров и постель.
* * *
Сейчас мы подумаем о чем-то, о чем знаем только мы с тобой, Жюстина.
Да, мама.
* * *
Флора ее лупила. Но никогда не делала этого, если отец дома. Она запирала ее в подвале с учебниками, но запихивать ее в стиральный бак она больше не могла, не справлялась.
– Я потом проверю. Хотя все равно толку от тебя не будет. Пропащая ты.
Что значит «пропащая»?
* * *
Случалось, она удирала со школьного двора. Но когда они ее ловили, становилось еще хуже. Берит держала ее, тыкала в нее пальцем:
– Посмотрите на Жюстину, на ее французский нос!
– Фу, до чего же страшный, гадкий нос!
– Посмотрите на Жюстину, на ее французский подбородок!
– Фу, до чего же страшный, гадкий подбородок!
– Посмотрите на Жюстину, на ее французскую шею!
– Фу, до чего же страшная, гадкая шея!
Руки, которые тянут ее одежду, расстегивают пуговицы, молнию. Она вырывалась и убегала. Они не привыкли к ее неожиданным движениям. Но обычно она играла роль добровольной жертвы.