Убежище напоминало кукольный домик, в каких дети любят прятать свои секреты. Интересно, играла ли здесь в детстве Алтея? Густые ветки с большими темными листьями щитом заслоняли Камиллу со всех сторон. Она встала на колени, прямо на бурую землю, размягченную весенними дождями, и начала копать. Оказалось, что ей придется вырыть достаточно большую яму, чтобы избавиться от улики, свидетельствовавшей о кулинарном преступлении. Камилла была так поглощена работой, что шелест раздвигаемых веток застал ее врасплох и напугал. Она с опаской подняла голову и увидела, что в убежище заглянул Росс Грейнджер.
— У вас неприятности? — спросил он. — Вы спешили сюда, как беглянка. Какое сокровище вы собираетесь спрятать в этой яме?
Внезапно ситуация показалась Камилле смешной: разве так подобает вести себя хозяйке Грозовой Обители? Она была не в состоянии разумно объяснить свои поступки; все силы уходили на борьбу с искушением громко рассмеяться, что могло окончательно скомпрометировать ее в глазах Росса Грейнджера.
Он перевел взгляд с ямы на сверток, и улыбка исчезла с его лица.
— Ого! Это, часом, не Миньонетта?
Всему есть предел. Камилла закрыла лицо руками, чтобы сдержать смех и в изнеможении опустилась на корточки. Росс взял лопату и встал на колени рядом с ней.
— Не волнуйтесь… позвольте мне позаботиться обо всем. Повернитесь спиной, а я ее закопаю в два счета. Хотя Летти с ума сойдет от горя. Как такое могло получиться?
Камилла опустила руки. Заметив, что она не плачет, а смеется, Росс бросил лопату и порывисто встал на ноги.
— Если кто и умер… — она задыхалась от смеха, — то… да посмотрите сами!
Росс кончиком туфли откинул углы полотенца и увидел серую массу.
— Что это?
Камилла вытерла глаза носовым платком, чувствуя, что у нее вот-вот вырвется истерическое хихиканье.
— Сначала вы смотрели на меня с таким забавным сочувствием. Потом заподозрили в убийстве. А я просто попыталась испечь хлеб. Тетя Гортензия и Бут сразу после завтрака уехали в Нью-Йорк. В доме никого не осталось, кроме Летти и Грейс, занимающихся уборкой наверху. Перед отъездом тетя Гортензия сказала, что я даже не сумею испечь приличную булку хлеба. Вот мне и захотелось показать, что она не права, и поерзать ее, продемонстрировав свое кулинарное искусство. Но в результате только посрамила себя.
Он улыбнулся, потом громко засмеялся, отчего у Камиллы тут же отпала охота хихикать. Его смех был каким-то необузданным, и ей совсем не нравилось ощущать себя объектом насмешек. Росс уловил перемену в настроении Камиллы и посерьезнел.