— Теперь вы на меня рассердились, хотя сами находили ситуацию забавной, пока я не засмеялся. Если вы перестанете дуться, я вас выручу.
— Выручите?
Он снова взял в руки лопату и быстро выкопал яму до нужного размера. Затем кинул влажную массу в эту могилу, закопал ее и притоптал землю.
— Полагаю, мы обойдемся без могильного камня? — осведомился он.
Камилла медлила с ответом, выигрывая время, чтобы вновь обрести хотя бы видимость душевного равновесия; она встала и протянула руку, чтобы забрать у Росса лопату.
— Благодарю вас, мистер Грейнджер. Хотя я справилась бы и без вас.
— Но мы еще не кончили, — заявил он вдруг с веселой улыбкой.
Камилла в недоумении подняла голову, а он снова посерьезнел и смотрел теперь на нее с необычайной нежностью, словно лаская девушку взглядом. Он заговорил с Камиллой мягко и доверительно.
— Не думайте, что я не знаю, каково вам приходится в этом доме. Все ополчились против вас, включая и меня, никто не поддерживает вашего стремления спасти старое имение. А между тем, Оррин Джадд гордился бы вами, Камилла. Хотя считаю, что вы зря тратите время и силы, пытаясь исправить то, что не подлежит исправлению. И это меня огорчает… потому что я предпочитаю, чтобы молодые, храбрые и безрассудные добивались успеха.
Взаимоотношения между ними каким-то неуловимым образом резко изменились. Настал долгий миг, в течение которого она, затаив дыхание, смотрела ему в глаза, и ей казалось, что время прекратило свой бег. Все ее ощущения свелись к острому переживанию близости в крохотном пространстве, отделенном от окружающего мира густым древесным шатром. Она составляла с этим мужчиной одно целое, принадлежала ему, как и он принадлежал ей. И Камилла подумала: «Это то, чего я хотела». Какая-то часть ее существа знала вес заранее, с того самого момента, когда они встретились на речном пароходе. Знала, что этот миг настанет. Знала, что, когда он настанет, она не отступит, не пустится в бегство. Камилла с ним вечно ссорилась, она сердилась, обижалась, негодовала. Но теперь имело значение только то, что красивая голова Росса с блестящими каштановыми волосами склонилась над ней, и в его глазах застыл немой вопрос.
Камилла безо всякого колебания подняла голову и доверчиво прижалась к Россу, оказавшись в кольце его рук. Теперь он уже не был мягким. Его рот крепко прижался к ее губам, так крепко, что ей стало больно. Такую же боль испытывало все тело, оказавшееся во власти жадных, сильных рук, но Камилле не хотелось, чтобы их хватка ослабевала. Когда Росс поднял голову, она обхватила руками его шею и встала на цыпочки, прижавшись щекой к его щеке, стремясь утолить нестерпимое томление, пронизывающее все ее тело, утолить желания, так долго остававшиеся под спудом, потому что некого было желать. Она действовала как завороженное, лишенное собственной воли существо. Но Росс внезапно взял ее за плечи и отстранил от себя, глядя на девушку мрачно, без улыбки.