Старик лежал в постели, голова покоилась на высоких подушках; волосы и борода совсем седые, но глубоко посаженные глаза под клювоподобным носом отличались живостью, контрастируя с увядшим лицом.
— Вот твоя внучка Камилла, папа, — сказала ему Гортензия. — Но ты не должен долго с ней разговаривать, не то утомишься.
— Уходите, — произнес старик необычайно сильным голосом.
— Ну-ну, — с деланной шутливостью обратилась к нему сиделка, — зачем так сердиться? Мы с мисс Джадд выйдем в коридор и дадим вам десять минут на разговор с внучкой.
— Вы пойдете в коридор и останетесь там, пока я вас не позову, — заявил Оррин Джадд. — Уходите обе, оставьте меня с моей девочкой.
Гортензия пошла к двери, укоризненно качая головой, сиделка последовала за ней. Камилла приблизилась к кровати и вступила в пространство, освещенное лампой. Справа от дедушки на столике лежала большая раскрытая Библия. Он положил на нее руку, как бы моля дать ему сил. Затем он посмотрел Камилле прямо в глаза. Старик и молодая девушка испытующе глядели друг на друга.
— Ты такая же, какой мне запомнилась твоя мать, — произнес он наконец; теперь его голос звучал слабо и прерывисто. — Ты моя возлюбленная Алтея, которая вернулась ко мне, когда я больше всего в ней нуждаюсь.
— Я рада, что смогла приехать, дедушка, — мягко призналась Камилла.
Он издал долгий хриплый звук, словно дыхание навсегда покидало его тело. Глаза старика закрылись. Камилла с тревогой наблюдали за ним, не зная, пора ли звать сиделку. Но через минуту его глаза — глаза пойманного орла, который не смирился с неволей, — снова открылись и с жадностью впились в ее лицо.
— Я уже давно должен был повидаться с дочерью Алтеи. В последние годы я многое запустил. Слишком многое. Дом, а вместе с ним и семью. Подвинь стул и сядь рядом, чтобы я мог тебя видеть. Нам нужно поговорить скорее, пока еще не поздно.
Ближайший стул оказался массивным и тяжелым, но она подтащила его к кровати и села на бархатное сиденье.
Старик некоторое время тяжело дышал, потом заговорил:
— Стервятники кружат надо мной: ждут моей смерти. Но теперь, когда ты здесь, это не имеет значения. Мы с тобой их одурачим, не правда ли, моя девочка? Едва взглянув на тебя, я понял, что могу доверять тебе. Потому что ты похожа на нее — мою Алтею. Иногда мне начинает казаться, что она — или, может быть, ее дух — где-то здесь, живая и веселая, какой была всегда. Ты останешься со мной, Камилла? Поможешь мне победить стервятников? Мы должны здесь переменить, ты и я.
— Я останусь, если вы этого захотите, дедушка, — мягко пообещала она.